Мои жизни

Иешуа чувствовал, что это было неправильно, но учитывая, что он так часто испытывал на себе чудовищные действия АВК, он не мог возразить моей логике. И тем не менее, он начал высказываться против и не доверять моим советам. Тёмный Мастер с ловкостью этим воспользовался, направив Люцифера и Сатану сыграть на наших различиях. В нескольких воплощениях Люцифер давал Иешуа советы, как быть менее жестоким, в то время как Сатана осаждал яростные вспышки насилия, а я убивал его и нейтрализовывал его армию или цивилизацию.

Иешуа не мог возразить на то, что мои действия были логичными и эффективными, чтобы остановить Сатану и этим зачастую предотвратить гораздо большую катастрофу. Но постепенно Люцифер убедил его, что я был слишком скор на убийство, и что я стал даже хуже тех людей, с которыми сражался. Не то чтобы это была ложь, ведь я стал грозным воином и очень умело командовал армией. И я действительно был очень скор на расправу, когда узнавал агрессивное намерение, являющееся отличительной чертой Сатаны.

В течение нескольких воплощений это отдаляло нас с Иешуа друг от друга, между нами даже появилось недоверие. Иешуа несколько раз пытался остановить меня, чтобы я не предпринимал никаких действий по отношению к Сатане. В некоторых случаях я отказывался его слушать, и хотя он не мог отрицать того, что я предотвратил гораздо большее кровопролитие, он всё же возражал. В некоторых случаях я следовал его совету или приказам, и результатом зачастую становилась катастрофа, что заставляло меня выступать против его доводов.

***

Затем наступил период, когда Тёмный Мастер стал действовать ещё более тонко. Он создал ситуацию, в которой я чётко видел в Сатане угрозу и был готов принять меры. Люцифер высказался против, и я (из верности Иешуа) последовал его призыву не предпринимать никаких действий. Тогда вместо того, чтобы воспользоваться бездействием (как он это делал ранее), Тёмный Мастер удерживал Сатану в пассивном состоянии. Это дало возможность Люциферу сказать, что я ошибался, а он был прав. Такие ситуации постепенно привели Иешуа ко всё меньшему желанию прибегать к насилию. Я не винил его и не обижался, но стал чувствовать, что Иешуа не обладал необходимыми для решительного лидера качествами. Иешуа же больше и больше приходил к убеждению, что я стал пороховой бочкой и готов в любой момент прибегнуть к насилию.

Как я, наверное, должен был объяснить ранее, мы зачастую не можем вспомнить свои прошлые воплощения. И потому мы не знаем точно, что кто-то сделал в прошлой жизни. Но происходит следующее: определённое событие, особенно потрясение, оставляет определённые следы, структуры или матрицы в наших эмоциональных, ментальных телах и теле идентичности. Эти три тонких тела мы переносим из жизни в жизнь. И когда мы приходим в своё следующее воплощение, мы приносим с собой структуры, созданные в последнем воплощении и во всех предыдущих воплощениях.

Этот механизм означал, что Иешуа и я вступили в период, когда мы всё ещё воплощались в одно и то же время, но мы не были близки. Мы воплощались в разных семьях и часто даже в разных нациях или странах. Это, в конечном счёте, привело к ситуациям, когда мы воплощались в соперничающих или конфликтующих странах, – ситуациям, которыми постоянно пользовался Тёмный Мастер, стоящий за Люцифером и Сатаной.

***

В одном из воплощений я был лидером одной могущественной цивилизации, а Иешуа – другой. Люцифер был братом Иешуа, а Сатана – моим. Не зная этого во внешнем сознании, Люцифер и Сатана (одержимые Тёмным Мастером) плели заговор с целью сподвигнуть меня и Иешуа к войне друг против друга. Посредством лжи и тайно спланированных агрессивных действий им, наконец, удалось добиться войны между нашими цивилизациями. Естественно, я атаковал первым, в то время как Иешуа пытался предотвратить войну.

В то время у нас было лишь железное оружие – копья и мечи. В то время лидеры также сражались на поле боя. После нескольких мелкомасштабных сражений, пришёл день, когда наши армии выстроились друг напротив друга на огромной равнине. Это один из самых жестоких вариантов сражения, потому что местность не позволяла производить манёвров для уклонения или укрытия. Войска выстроены прямо на виду у другой армии, и ничего не остаётся, кроме как столкновение напрямую. Битва началась рано утром и шла с переменным успехом – ни одна из сторон не имела решающего преимущества.

К вечеру обе армии были разгромлены настолько, что следовало прекратить сражение, но ни Иешуа, ни я не сдавались. Несмотря на то, что в сегодняшнем мире разработано ужасное оружие, вряд ли есть что-либо более жестокое, чем рукопашный бой с железным оружием. Порезы и колотые раны, которые люди получают таким примитивным оружием, невероятно жестоки, и всё поле боя было усыпано мёртвыми и изуродованными телами. В некоторых местах земля была пропитана кровью, и крики раненых, которым никто не помогал, были душераздирающими. Тем не менее, те из нас, кто всё ещё был в гуще битвы, не могли расслышать их криков сквозь звон железа и боевые призывы солдат.