Мой знакомый медведь. Зимовье на Тигровой. Дикий урман

Сбоку в траве послышался шорох. Витька встал, держа палец на предохранителе заряженного пулями ружья, готовый в любое мгновение вскинуть его к плечу… Стоял долго, но все было тихо, и он пошел по шеломайнику дальше. Неподалеку трава оказалась примятой медведем. В ломком шеломайнике после зверя осталась такая же тропа, как и после Витьки. Зверь был рядом, а Витька не мог увидеть его. Может быть, медведь по-прежнему где-то близко, но как углядишь его в такой гуще. Ничего не оставалось, как идти по следу и пытаться хотя бы по нему что-то узнать.

Страшно было в таких зарослях красться по пятам медведя. Может быть, зверь сбоку или сзади и стоит только ему выбросить лапу, чтобы выбить ружье. Витька осторожно делал каждый шаг, раздвигая траву стволами. Увидел свежую лежку: кое-где на ней выпрямилась трава, отцепляясь от других травинок. Рядом нашел вторую, а дальше еще целый десяток. Медведь кормился лежа: лежал на брюхе и обкусывал траву вокруг. В такой траве это нетрудно. Только непонятно, один зверь тут кормился, или два, или больше. Уж очень много в траве ходов.

Возле одной лежки валялись остатки птичьего гнезда. Трава вокруг него была особенно примята и даже вылизана. Наверное, птенцов медведь сожрал. Гнездо он стащил с маленького кустика жимолости.

То и дело слышались подозрительные шорохи. То ли ходил медведь, то ли просто трава шелестела.

«Не так уж часто медведи нападают на людей, — думал Витька. — Но ведь и люди совсем не часто бродят так среди медведей». Витька достал записную книжку, чтобы зарисовать расположение лежек, записать, какую траву ел медведь. Страшно было вместо ружья брать в руки карандаш. Хотелось прислониться спиной к дереву, чтобы хоть сзади обезопасить себя. Но вокруг не было ничего, кроме высоченной травы.

В учебнике написано, что одна из трудностей, с которыми сталкивается человек, изучающий животных, заключается в том, что животное боится наблюдателя. «А у меня двойная трудность, — подумал Витька, — еще и наблюдатель боится животного».

За спиной шоркнула трава — Витька резко обернулся, перекинув назад стволы. Подождал, послушал — было тихо. Может, просто выпрямился примятый ногами стебель? Витька поднял оброненный карандаш. Опять послышался шорох, уже сбоку. Ясно, поблизости ходил медведь. Он, конечно, тоже слышал или чуял Витьку, но не убегал, бродил почему-то рядом, и от этого стало жутко. В голову полезли всякие страхи: «Может, медведь прячет добычу? Но вряд ли он жрал бы траву. В прошлом году мужик из поселка наткнулся в стланике на медведя. Тот прятал нерпу. К счастью, медведь был небольшой. Ударил лапой, сбил человека, а сам убежал. Мужик всем показывает портсигар, смятый ударом лапы… А может, зверь раненый и поэтому кормится лежа?»

Витька напряженно вслушивался, ожидая: вот-вот зашумит трава от ринувшегося к нему зверя… Но не слышно было и шорохов. Витька тоже не шевелился. Медведь, конечно, чуял его.

Знаменитый охотник на тигров Джим Корбет с восторгом писал, что ни тигры, ни леопарды не обладают хорошим обонянием, иначе охотникам на них пришлось бы туго. А медведь как раз чуял отлично, сам оставаясь невидимым в этой густой траве.

Недавно Витьку приводила в восторг сила жизни, с которой камчатская трава напористо раздвигала землю ростками. Но теперь он приходил в отчаяние от ее мощи. Трудно стало дышать в этой зеленой чаще. Может, потому, что солнце заволокла хмарь и по листьям зашуршал дождь.

Он капал несколько минут. Надеясь, что под шум дождя медведь ушел, Витька свернул в сторону и зашагал подальше от медвежьих лежек. И сразу намок — весь дождик остался на широких листьях шеломайника и обдавал с головы до ног при каждом шаге. Впереди треснула ветка — Витька ринулся в сторону, но и там перед ним задергались верхушки шеломайника! Объятый ужасом, Витька встал, не зная, куда направить стволы. От одежды шел пар — Витьке стало жарко от страха. В голове стучало: «Если звери знают страх, то какие-нибудь знают и смелость. Не все же трусы. Зачем жевать траву, когда рядом такая добыча! Может, они уже пробовали людей? От одного еще можно было бы отбиться. А тут кругом. Чего им надо?»

Казалось, вот-вот сзади или сбоку шарахнет лапой медведь. Витьке уже со всех сторон слышались шорохи.

«Надо пальнуть из обоих стволов, чтобы разбежались все эти медведи! Ну их к черту!» Витька вскинул ружье и нажал на крючок… Жал что есть силы, а оно не стреляло… Руки стали ватными — все это время ружье было незаряженным. Вчера он дал отдохнуть пружинам — первый раз разрядил ружье, а утром забыл зарядить. Снял со стены и пошел…

С металлическим хрустом «переломил» ружье, вынул из кармана патроны и медленно опустил их в стволы… Но что-то случилось с Витькой: ему уже не хотелось стрелять.