Мой зверь безжалостный и нежный

Вдруг раздался грохот, будто кто-то выбил дверь. Повернуться и посмотреть я не могла, но увидела, что Алик тотчас переменился в лице. И руку свою гадкую от меня убрал.

— У нас тут закрытая вечеринка, — сказал он кому-то.

— Вечеринка закончилась. — Я узнала голос Тимура. — Отошли от неё.

Один из них отпустил мою руку, но второй всё ещё сжимал предплечье. А затем я услышала громкий треск, и сразу же все от меня отскочили. Даже Алик. Я спрыгнула со стола, повернулась на звук.

Тимур надвигался на них со сломанным кием в руке. Но я видела, что не кий их пугал, а его лицо, его взгляд… Взгляд человека, который способен на всё и который ни перед чем не остановится. Даже мне сделалось в этот миг не по себе.

— Всё, всё, — забормотал Алик. — Успокойся. Никто никого не трогает.

25

Тимур 

Всю эту неделю я на радость инструкторам не просто ходил на все их занятия, но ещё и выкладывался там по полной. Даже на пробежках, которые прежде игнорил.

— С чего ты вдруг решил заняться бегом? — спрашивал меня инструктор.

На глупые вопросы я не отвечаю. Да и что тут ответишь? Я сам не знал, нафиг мне всё это, с чего я так бешусь. Зачем рву жилы, будто на чемпионат мира готовлюсь. Почему не могу просто забить на всё. Понятно, что это из-за неё, только почему так?

Нет, сначала ни о чём таком я даже не думал. И мысли не допускал. Мы просто на этих её занятиях трепались о жизни. И мне было интересно. Одно то, как она сюда попала, — уже история на сотку. Да и помимо этого с ней ни разу не было скучно.

Хотя тут и не в скуке дело, а... да не знаю, в чём. Мне почему-то рядом с ней было… приятно. Я чувствовал какой-то интерес, азарт, легкое волнение. Наверное, поэтому изначально я и таскался на эти занятия. Еще и ждал, на время смотрел постоянно: у, только через три часа к ней, через полтора, через двадцать минут…

Вот тогда и надо было спохватиться. Да хотя бы задуматься, какого чёрта я отсчитываю часы. С чего меня вообще так тянет туда. Ну или нафига я поперся в библиотеку, взял Сатклиффа и Голдинга, и обе эти книги прочитал, как будто делать мне больше нечего. А всё почему? Потому что она сказала, что ей они понравились. Мне, кстати, тоже. Но не в этом дело. Я все эти дни думал о том, что она говорила, что она делала, думал о ней. Иногда даже ловил себя на том, что завис и сам себе улыбаюсь — это я вдруг вспоминал что-нибудь про неё.

Только я не понимал, почему, не отдавал отчёта, пока на последнем занятии… Я даже не знаю, что тогда произошло и с чего вдруг. Мы просто сидели на диване рядом, трепались как обычно, а потом она внезапно замолкла и смотрит на меня, а я — на неё. И чувствую, что пульс нарастает. Да что там, у меня сердце чуть через горло не выпрыгнуло. И во рту вмиг пересохло. Но это полбеды.

В тот момент меня вообще перемкнуло. Я смотрел на неё и больше ничего вокруг не видел. И до безумия хотел наклониться и поцеловать её. Ну и не только поцеловать, вообще коснуться, обнять, почувствовать её. Захотел так внезапно и остро, что даже не знаю, как удержался.

Она, слава богу, ничего не поняла. Потому что пришла же ещё на корт: почему, Тимур, ты больше не приходишь?

Да потому что рядом с тобой меня клинит. А я не хочу этого. Не хочу всей этой мути, от которой потом только всем плохо. Не хочу, чтобы кто-то влезал мне в душу. Не хочу быть зависимым.

Этого я ей, разумеется, не сказал. Просто отмахнулся. Ну и дёрнул от неё, кажется, к Гене. Тупо, конечно, но это вышло как-то само. 

Можно было бы её послать, тогда б она отстала. Тогда бы точно всё закончилось. И не зудело бы каждую минуту: может, всё-таки сходить к ней? Ещё один раз. Последний. Но послать её у меня язык не повернулся.

Вот и оставалось выжимать из себя все силы на тренировках, пока не начинало рябить в глазах. Зато дурь сразу отступала. И потом спал нормально, а не маялся ночами, думая, что она где-то тут рядом спит или не спит…

***

В ту ночь я тоже сразу отрубился. Но почти сразу меня разбудили. Кто-то так бешено тарабанил в дверь, что мертвого бы поднял.

Это оказался Гена. Я уже собирался было съязвить по поводу его ночных визитов, которые уже, похоже, вошли у него в привычку, но Гена с порога затараторил:

— Тим! Там Алик! Он Тараса подослал! И другие там… пацаны сказали… Он ей точно что-то сделает… Типа наказать хочет… и охрана не идет... в бильярдную…

— Так, выдохни. И нормально всё скажи. Тебя понять невозможно.

Гена несколько раз шумно вздохнул. Затем хоть и сбивчиво, но уже более-менее внятно продолжил: