Мой зверь безжалостный и нежный

Да и здесь она не из-за него. Как она тогда рассказывала? Какие-то отморозки её преследовали, угрожали не то убить, не то заставить отрабатывать натурой чужой долг. Какая-то лютая жесть, в общем. И здесь она именно от них скрывалась. И где тогда был её жених? Почему вообще позволил кому-то прессовать свою невесту? Непонятно. Жаль, что я тогда, ну или позже, не выспросил все подробности.

Так хотелось прижать этого чувака к стенке и тряхнуть как следует. Да просто размазать. Нехрен ему было приезжать. Пофиг кем он там назвался, кем себя считает. Она теперь моя. Только моя и ничья больше.

Откуда он вообще, сука, взялся?

Марина сказала — потом поговорим. Но когда это «потом» будет? Через час? Через два? Завтра? Когда, нахрен?! Я же с ума сойду, пока дождусь.

Я уже чувствовал, что меня накрыло. В ушах набатом бил пульс. По венам кипяток шпарил. И каждая минута — как бесконечная пытка.

Я уперся куда-то вглубь соснового бора, чтобы не видеть никого. Завис там в беседке, решил покурить. За час-полтора полпачки, наверное, скурил, но в груди так и пекло по-прежнему.

Что они сейчас делают с этим женихом? Отношения выясняют или…? Может, она его уже выпроводила? А если нет? Если они помирились и… скрепили мир? Я бы так и сделал, но от одной мысли меня чуть тут же не разорвало. Я ведь себя знаю — я не вынесу, если он посмеет прикоснуться к ней. Я ведь ему тогда руки переломаю.

А вдруг они уже…?

Нет, я так не могу. Не могу ждать, когда настанет это её «поговорим». Не могу торчать тут в подвешенном состоянии и ломать голову, что там у них происходит.

Решил, пойду найду их. Пусть при мне с ним всё выясняет. И он пусть знает, что никакой он не жених уже. Надо было вообще сразу так сделать, а не торчать тут, не изводиться. Ступил я, короче.

Куда только они могли пойти? Может, к себе она его потащила. Меня снова взвинтило, стоило только представить, как этот упырь сидит в её комнате, наедине с ней. Сука, пусть только попробует к ней хотя бы прикоснуться. Пофиг что там у них было прежде. Сейчас никто не смеет её трогать.

Сначала я подорвался со всех ног, но чем ближе подходил к её дому, тем почему-то замедлял ход. А последние шаги так и вовсе чуть не через силу мне дались.

Потом понял — это страх. Я реально боюсь застать её с ним. Настолько боюсь этого, что нутро холодеет. Ну что она со мной делает?! В кого она меня превратила?

Я попытался заглянуть в окно, но жалюзи были опущены. Меня как обожгло. Она опускала их вот так же вчера вечером, когда я пришел, когда мы с ней… Я тут же рванул вперед, собираясь вломиться к ним, и будь что будет. Но у двери снова остановился, глубоко вдохнул, выдохнул.

Нет, не буду вламываться. Не хочу, чтобы она решила, что я псих. Даже если это и так. Постучусь и… всё и так пойму, без шумных сцен. Ну а там уж…

В этот момент распахнулось окно. Я решил снова подойти, заглянуть. Только спустился с крыльца, как почувствовал запах курева. Значит, тот чувак до сих пор торчит в её комнате. Какого хрена я столько ждал!

И следом услышал:

— А тот пацан, с которым мы тебя встретили… это кто? Кудрявый такой.

Это он про меня спрашивает? Так я сейчас сам ему растолкую, кто есть кто. Но тут подала голос Марина, и я оцепенел.

— Никто, — ответила она.

— Ты с ним замутила?

— Ты дурак? Делать мне нечего. Ещё бы я с малолетками не мутила.

— А чё нет? Он вон какой романтишный… Записочки тебе любовные пишет. Марина, я тебя люблю…

Окно захлопнулось. И меня будто вырубило.

Я даже не помню, как оттуда ушёл, как перелез на ту сторону, как свалил из лагеря, как спустился к озеру, на то место, где нас с ней завалило. Я двигался как сомнамбула, ничего не видел, ничего не понимал. Как ещё не свалился со скал — не знаю. Да и пусть бы свалился, пофиг. Хуже, чем сейчас, все равно не было бы.

Меня колотило изнутри, ломало и корежило, я просто подыхал. Орал, кажется, во всю глотку. Всё как в бреду было.

Наверное, и в воду залез, потому что позже, ночью уже, понял, что одежда мокрая, а меня трясет от холода. Значит, не сдох всё-таки. И ещё руки были все разбиты.

Малолетка, значит… Вот почему она скрывала наши отношения. Да для нее и не было никаких отношений. Это я, дурак, нафантазировал. Потом вспомнил, как они смеялись над этой тупой моей запиской. И меня заколотило с новой силой.

Какая же она, оказывается, лживая… Ненавижу…

Как там она сказала? Ничего у нас нет и быть не могло? Потому что я малолетка? Ну ладно же.

Поднявшись, я медленно потащился обратно в лагерь.

37

Выпроводив наконец Ромку, я немного собралась с мыслями и отправилась искать Тимура.

Помня, какое у него было лицо, я даже представить боялась, что он мог себе надумать после Ромкиного «жениха». Ну, ничего, я всё ему объясню, он поймет. Несмотря на свою горячность, он всегда оставался способен услышать и понять. Во всяком случае — меня. Главное, только найти его поскорее.

А вот с этим как раз возникла сложность.