Моя армия. В поисках утраченной судьбы

Прежде чем развивать сюжет, приведу письмо, которое я получил через месяц после нашего водворения возле Белой от Юры Рыбина. Его демобилизовали в начале июня. Причины, насколько я помню, — среднее техническое образование и наличие семьи. Армию сокращали и таким способом.

Письмо это — важный документ. Оно дает представление о взаимоотношениях в нашем дружеском кругу.

28.VI.1956. «Здравствуйте, Яша, Станислав Николаевич, Сергей Аникеевич и Толик!

(Станислав Николаевич — это Стась Луцкий, Сергей Аникеевич — Сережа Мороз, командиры взводов, а Толик — сержант Толя Физер.—Я. Г.) Пишет вам сие послание ваш бывший сожитель, ныне уволенный из ваших рядов, о чем особенно не сожалеющий.

Яшенька, как ты там поживаешь, наверное, доволен теперь, что никто тебе не надоедает денно и нощно: „Быстрее рапорт!" Ведь ты теперь сам только даешь руководящую линию. (Имеется в виду, что я был назначен старшим нормировщиком батальона. Юра не знал, что я уже перешел на строевую должность.—Я. Г.) Что произошло нового, особенно меня интересует дело Станислава: уехал ли он, ведь не дай боже задержат. (Имеются в виду уже мной описанные свадебные планы Стася и его возможное увольнение по этой причине. Юра не зря беспокоился. Когда я увольнялся, Стась еще оставался служить.—Я. Г.) Что нового произошло в роте, поздравляю тебя с избранием секретарем комсомольской организации. Чует мое сердце, что так оно и вышло. (Чутье Юру не подвело — меня переизбрали.—

Я. Г.)

Что нового слышно о судьбе части, какие предположения?

Пиши, Яша, все подробно, потому что меня все это очень интересует. Доехал я хорошо, встретили прекрасно, выпили на радостях, и вот теперь отдыхаю от трудов праведных, вчера ходил на Селенгу, купался и удил рыбу и, представь себе, немного поймал, хотя, по твоим словам, я удочку не знаю брать за какой конец.

Вот такие дела. Яшенька, ты бы знал, какую трогательную сцену устроил мне Мурзинцев при прощании: ведь он увез меня на своей машине и чуть не лил слезы. Надеюсь, Яша, что ты незамедлительно мне напишешь. Яша, деньги тебе выслал 25 числа, спасибо тебе за выручку.

Привет тебе от Нины и Оленьки. (Жена и дочь Юры. —Я. Г.) Передай от меня привет всем знакомым и персонально Давыдову, Шаньшарову, Ускову, Размахнину, Жаркому, Щербине, Левке, Мурзинцеву, Громок.

Пиши мне на жену: БМАССР, с. Н. Селенгинск, Детский сад. Рыбиной Нине Андр.

С приветом Юрий».

Я ему, конечно, написал незамедлительно. О судьбе части ходили самые разные слухи. В том числе, как я уже говорил, о переброске куда-то на Север. То ли на Чукотку, то ли неизвестно куда. Север большой, а мы уже привыкли к самым неожиданным поворотам судьбы. Письмо, как видим, трогательное. Мы действительно дружили. И Юру действительно искренне интересовала наша жизнь. Ну, Левка — это Сизов, батальонный писарь, который не раз упоминался. Давыдов — наш новый ротный, кавалерист, тоже читателю знаком. Мурзинцев — понятно, гвардии майор, замполит батальона, а Шаньшаров еще возникнет в весьма нетривиальной ситуации.

Остальных, честно говоря, помню смутно...

Письмо это я отослал вместе со своим в Ленинград, и оно, к счастью, сохранилось.

Юра дважды приезжал в отпуск в Ленинград в начале шестидесятых.