Моя армия. В поисках утраченной судьбы

Смысл всей этой акции был понятен. В случае с Максимкой начштаба легко подавил попытку самодеятельно установить справедливость. Но могли возникнуть и более сложные положения. Особенно если учесть автономность существования батальона. И тут спаянная и полностью укомплектованная сержантская корпорация должна была сыграть свою роль...

По тону писем читатель, я полагаю, уже понял, какая существенная трансформация — прежде всего психологическая, хотя и физическая тоже — произошла с героем этого мемуара. Я полностью вжился в армейский быт. Этому в значительной степени способствовала алзамайская жизнь. Но и вообще я мало-помалу почувствовал вкус и смысл службы. И оставшиеся полтора года меня уже не смущали. Мне было интересно — как сложится дальше моя армейская судьба. Тем более что я не сомневался — предстоит строевая должность. Хотелось попробовать себя в этом качестве.

Казалось бы, нелепое для интеллигентного юноши честолюбие. Но — Ницше, но — Джек Лондон... Книжный мир и книжная психология никуда не ушли. Изменился жизненный материал, а на этот материал накладывались органичные для нашего персонажа представления. Сюжет выстраивался довольно парадоксальный, но прочный.

В отпуск я уехал в начале апреля и прибыл на Московский вокзал рано утром 1 мая 1956 года. Очень удачный вариант. Мало того что начинался яркий солнечный день, по случаю праздника из всех вокзальных и уличных репродукторов гремела музыка. Ленинград торжественно встречал своего блудного сына...

Разумеется, родители, бабушка, брат были счастливы меня видеть живого, невредимого и, судя по фотографиям, которые сделал в те дни папа, довольно бравого. И я был рад видеть их.

Но я с трудом осознавал себя в этом мире. Просыпаясь утром в своей кровати, я не сразу соображал — где я нахожусь. Я повидался с несколькими своими приятелями. Школьный другу меня был, собственно, один — Боря Иовлев. У него были замечательные родители — Зоя Андреевна и Вениамин Иванович. Я их, конечно же, навестил. Боря учился в медицинском институте. Еще один из нашей троицы предармейского лета — Юра Романов, «Цфасман», угодил-таки в армию, хотя в отличие от меня отнюдь туда не стремился, и служил в железнодорожных войсках.

Мои рассказы, думаю, были внятны одному Вениамину Ивановичу. Он-то знал, что такое армия. Профессиональный шофер, водитель грузовика, он прошел, вернее проехал, всю войну. Через десять лет после демобилизации он все еще носил темно-зеленую диагоналевую гимнастерку. Жили они бедно, но достойно.