Моя автобиография

В нашей академии восторженно отзывались о нем, и мы пытались его переманить еще в 14. В конце мая есть окно, когда можно приглашать ребят из других академий. Но Уэйн хотел остаться в «Эвертоне». Мы попробовали еще раз в 16 перед тем, как он подписал контракт с академией, но снова получили отказ. «Эвертон» тек в его крови.

Джефф Уотсон и Джим Райан из нашей академии наблюдали за ним и находились под впечатлением после игр с его «Эвертоном». Он выступал в финале молодежного Кубка Англии против «Астон Виллы».

Когда Уолтер Смит стал моим ассистентом, он сказал: «Подпишите этого Руни». Уолтер твердо стоял на своем. Он уверял, что Уэйн лучший из всех, кого он видел. Он подтвердил все, что мы знали о Руни. Затем Уэйн дебютировал за взрослую команду и забил чудесный гол «Арсеналу».

Он стал самым молодым игроком в истории сборной Англии[137] (дебютировал в 2003-м против Австралии). Свен-Горан Эрикссон взял его на ключевой матч квалификации ЧМ против Турции. В 17 лет и 317 дней он забил первый гол за сборную. К моменту перехода в «МЮ» он уже был нанесен на карту.

Перед первой встречей я ожидал, что увижу самоуверенного парня. Я ошибся. Руни оказался стеснительным мальчиком. Думаю, трепет вокруг него спровоцировали огромные отступные и внимание СМИ. Вскоре он осмелел. На тренировках он никому не давал спуску: ни партнерам, ни судьям. Бедные рефери наших двусторонок: Тони Струдвик, Мик Фелан или Рене Меленстен. Они говорили: «Только у вас хватит авторитета, чтобы судить эти матчи».

«Никогда», — отвечал я.

Помню, Джим свистнул фол в день, когда Рой Кин пребывал в наимрачнейшем настроении и набрасывался на любое живое существо: на свою команду, на чужую, на судью. Джим повернулся ко мне со свистком в руках и сказал: «Надеюсь, команда Роя сегодня победит».

«Это нелепо», — я чуть не рассмеялся.

«Да, но мне достанется в раздевалке», — ответил Джим. Мы как-то даже обсуждали привлечение сторонних арбитров.

Признаю, что несколько раз устраивал Уэйну разносы. Он бесился в раздевалке, когда я вызывал его. Его глаза горели, как будто он хотел отправить меня в нокаут. На следующий день он осознавал вину. Когда гнев спадал, он понимал, что я прав, потому что я всегда прав (так я любил дразнить его). Он спрашивал: «Я буду играть на следующей неделе, босс?»

«Не знаю», — говорил я.

Он не был самым способным учеником, но обладал природным инстинктом, интуитивным пониманием того, как устроен футбол. Замечательный неограненный талант. Плюс врожденные смелость и энергия — благословение для любого футболиста. Нельзя недооценивать способность бегать каждый день. Он медленно вникал в новые упражнения и идеи на тренировках. Его инстинкты заставляли возвращаться к старому, верить в хорошо знакомое. Ему было комфортно внутри себя.

В первые годы я редко применял к нему авторитарные методы. Он допускал глупые фолы, иногда вспыхивал на поле, но вне футбола не доставлял проблем. Сложность в том, что будучи центрфорвардом во время игровой карьеры, я всегда требовал с них больше, чем с остальных. Конечно, никто не был так хорош, как я. Простите, но никто из них не дотягивал до меня в молодости. Тренерам позволительно такое тщеславие, иногда они бравируют перед игроками. Те, в свою очередь, считают себя лучшими коучами, чем человек во главе команды, пока сами не попробуют тренировать.

Я выходил из себя, если видел, что нападающие не делают того, что делал я. Они были моей надеждой. Я смотрел на них и думал: вы — это я.

Иногда вы узнаете себя в других людях.

Я видел себя в Рое Кине, Брайане Робсоне, отчасти в Поле Скоулзе, Ники Батте и в двух Невиллах. Команда отражает характер тренера. Никогда не сдавайся — без этой религии, этой философии никуда. Я никогда не сдавался. Я всегда верил, что смогу найти выход из любой ситуации.

В «Юнайтед» всегда что-то происходит. Всегда какая-то драма. Я привык к этому. Когда личную жизнь Уэйна Руни показал таблоид News of the World[138] и поздним летом 2010-го проблемы ворвались в его мирок, мы не собирали военный совет в моем офисе.

Я не звонил ему на утро после публикации. Я знал, что он ждал моего звонка. Но я проявил твердость. Он, вероятно, надеялся на мой звонок, держал руку у плеча. Я не собирался влезать в это.

Впервые подобная история всплыла, когда Руни было 17, что можно списать на молодость, но с тех пор прошло 7 лет. Его жена Колин хотела провалиться сквозь землю. Она всегда видела во мне стабилизирующую силу.

С супругой Колин