Моя автобиография

Поворотным моментом в истории с трансферами стали покупки Криштиану и Руни. Знаковые футболисты, в которых мы нуждались: игроки-талисманы, способные в одиночку выиграть матч, отвечающие нашим традициям. Патрис Эвра и Неманья Видич — звездные новички января 2006-го. В Видиче нас в первую очередь привлекли решимость и кураж. Он умел отобрать мяч и вверху, и внизу без нарушения правил. Мы искали типичного английского центрального защитника. Вида не играл с ноября, когда закончился сезон в России. В первом матче за «Ман Юнайтед»против «Блэкберна» он едва не выплюнул легкие. Он нуждался в предсезонке, вот в чем была загвоздка.

На левом фланге обороны, где когда-то играл Денис Ирвин, у нас некоторое время действовал Габриэль Хайнце, потом его заменил Патрис Эвра, который закрывал в «Монако» всю левую бровку. С монегасками он дошел до финала Лиги чемпионов, где уступил «Порту».

Скаутинг защитников похож на выслеживание редких птиц. Сначала мы приметили Эвра, он играл вингера, но обладал достаточной скоростью и был молод, поэтому мог переквалифицироваться в защитника, как требовала наша система. Мы хорошо знали о его атакующих навыках. Он был быстр, техничен и крепок ментально. Очень сильная личность. Хайнце был еще одной находкой: жесткий, не пожалел бы собственную бабушку.

Но с характером победителя мог также сыграть центрального защитника. В обоих случаях мы преуспели.

На подкладке пиджака Эвра отмечены славные моменты истории «МЮ»

Как помнят фаны «Юнайтед», дебют Эвра пришелся на манчестерское дерби на восточном берегу и обернулся катастрофой. Казалось, он думает:

«Что я здесь делаю?»Со временем он обжился и прибавил. Хайнце, с другой стороны, вел себя, как наемник, и мне всегда казалось, что он заглядывает за горизонт в поисках нового трансфера. После года в «МЮ» он захотел уйти. Нам предстояла игра с «Вильярреалом». Мы жили в живописном комплексе около Валенсии. Его агент пришел ко мне, чтобы сообщить, что Хайнце хочет покинуть клуб.

На следующий день положение кардинально изменилось: Габриэль повредил крестообразные связки. Мы сделали все возможное, чтобы он устроился как можно лучше. Разрешили пройти курс реабилитации в Испании. За шесть месяцев он вернулся лишь на один матч. Мы старались, как могли. Но в конце декабря он вернулся с желанием уйти, улучшить условия, подписать новый контракт. Когда он полностью выздоровел, Дэвид Гилл, Хайнце, его агент и я решили, что все выиграют, если Габриэль покинет клуб. Мы назначили трансферную цену — 9 млн фунтов. Хайнце с агентом отправились прямиком в «Ливерпуль», где согласились на его переход.

Габриаэлю четко объяснили: исторически сложилось, что «МЮ» не продает игроков в «Ливерпуль», и наоборот. Хайнце и его советчики попытались инициировать юридические разбирательства, что привело к встрече в Лондоне, на которой АПЛ приняла нашу сторону.

Во время процесса Дэвиду Гиллу позвонил председатель правления «Кристал Пэлас» и сообщил, что представители Хайнце просили его купить Габриэля, чтобы потом перепродать в «Ливерпуль». Мы использовали эту информацию как свидетельские показания. Суд вынес решение в нашу пользу, и мы продали Хайнце в мадридский «Реал». Габриэль со своей свитой вернулся назад. Он уже поиграл за два испанских клуба, перед тем как перейти в «ПСЖ», у которого мы его купили.

Алан Смит— еще одно приобретение тех времен. Мы купили его в мае 2004-го за 7 млн фунтов. «Лидс» испытывал финансовые трудности, и Дэвид Гилл сообщил, что можно взять Смита примерно за 5 млн фунтов. Алан всегда мне нравился. Он был, как я говорю, человеком настроения, с хорошим характером. Он мог играть на нескольких позициях: на правом фланге, в центре полузащиты или на месте центрфорварда. Он был вроде Марка Хьюза: не слишком забивной, но очень полезный для команды. Позже мы продали его «Ньюкаслу» за 6 млн фунтов. Алан честно делал свою работу и стал участником ужасного события. Перелом его ноги в Ливерпуле в 2006-м стал одной из самых страшных травм, которую я когда-либо видел. Я помню, как спешил посмотреть, как он. Алан лежал на процедурном столе, ливерпульский доктор действовал образцово — ввел обезболивающее, чтобы успокоить первую боль.

Кости смотрели в разных направлениях. Бобби Чарльтон, который пришел со мной, вздрогнул. А он пережил мюнхенскую трагедию. Алан сохранял спокойствие. Сидел без эмоций. Он пребывал в шоковом состоянии. Это случай показал мне, что у некоторых людей болевой порог выше, чем у остальных.