Читаем Моя Богиня. Несентиментальный роман. Часть вторая (СИ) полностью

  "Как только стало известно заключение экспертов, еврейство во всём мире всполошилось. За тысячами подписей появились в различных европейских государствах протесты до того времени никому, впрочем, не известных профессоров, учёных, писателей, адвокатов, государственных деятелей... не обошлось без забастовок в университетах и среди заводских рабочих. Вся европейская периодическая печать, захваченная евреями или только закупленная ими, энергично и неустанно стала нападать на русское правительство за его религиозную нетерпимость к "угнетённому племени", к "бедным евреям", за его веру в "средневековые сказки" и т.д. Тактика обычная! Как и всегда, подкуплены были полицейские чины и сыщики. На сцену явились Мишуки и Красовские. Сотрудники "Киевской мысли" - евреи Борщевские, Ордынские, Бразули-Брушковские - оказались вдохновителями полицейских сыщиков и руководителями следователей. Как и всегда, они удачно направили следствие на ложный путь подальше от еврейства; сначала, по их указанию, к обвинению были привлечены родная мать Ющинского и его отчим, затем киевские профессиональные воры. Тех и других арестовывали, сажали в тюрьму, допрашивали, освобождали... А время шло. Действительные злодеи заметали свои следы. Правительство переменило следователя - и только тогда увидели, что злодеяние совершено евреями. Пять свидетелей указали, что управляющий кирпичным заводом Зайцева, еврей Бейлис, 12 марта в день умерщвления Ющинского, тащил его в помещение кирпичной печи, откуда он уже не возвращался более. Явилось и компрометирующее письмо Бейлиса к жене. Но двое из самых важных свидетелей-очевидцев - Женя Чеберяк и его сестра Людмила, бывшие вместе с Ющинским в день его похищения, быстро умирают друг за другом. Остальные свидетели не говорят всего, что знают, потому что им "ещё жизнь мила"... На суд в качестве новых экспертов прибыли новые лица: знаменитые учёные и медики, на основании своей науки утверждающие, не краснея, что Андрюше были причинены поражения не только незначительные, а даже "забавные", что рубашка - предмет одушевлённый и может двигаться сама, куда захочет, что злодеяние могло быть совершено не по религиозным побуждениям, а по половой извращённости убийц и так далее. Защиту еврейского изуверства приняли на себя знаменитые адвокаты Карабчевский, Маклаков и другие (все сплошь русские - авт.). Пошли опять забастовки студентов, рабочих, протесты даже присяжных поверенных (адвокатов - авт.) всего округа петербургской судебной палаты, возмутительное лганье корреспондентов... При таких обстоятельствах присяжные заседатели вынесли своё решение: Бейлис невиновен в обескровливании и зверском убийстве мальчика Ющинского, а злодеяние совершено на заводе Зайцева, где жило семь еврейских семейств и где даже по заявлению защитника Бейлиса, еврея Грузенберга, русских убийц не могло быть..."



  Ещё до окончания следственного производства по делу об убийстве Ющинского 813 раввинов сочли нужным выступить с протестом против возводимого на Бейлиса обвинения; вот его текст:



  "МЫ, РАВВИНЫ, ПОСВЯТИВШИЕ СВОЮ ЖИЗНЬ ВСЕСТОРОННЕМУ ИЗУЧЕНИЮ ЕВРЕЙСКОЙ ВЕРЫ, ЕЁ ПИСЬМЕННОСТИ И УСТНЫХ ПРЕДАНИЙ, ПРОТЕСТУЕМ С ГЛУБОКИМ ВОЗМУЩЕНИЕМ И НЕГОДОВАНИЕМ ПРОТИВ КОЩУНСТВЕННОГО ОБВИНЕНИЯ И ПРИЕМЛЕМ СВЯЩЕННЫЙ ДОЛГ ПРЕД ЛИЦОМ ВСЕМОГУЩЕГО БОГА, БОГА ИЗРАИЛЯ, И ПЕРЕД ВСЕМ МИРОМ ТОРЖЕСТВЕННО ЗАЯВЛЯЕМ: НИГДЕ, НИ В СВЯЩЕННОМ ПИСАНИИ, НИ В ТАЛМУДЕ, НИ В КОММЕНТАРИЯХ К НИМ, НИ В ЗОГАРЕ, НИ В КАББАЛЕ, НИ В КАКИХ-ЛИБО ИЗ ПРОИЗВЕДЕНИЙ, ИМЕЮЩИХ ХОТЯ БЫ САМОЕ ОТДАЛЁННОЕ ОТНОШЕНИЕ К ЕВРЕЙСКОМУ ВЕРОУЧЕНИЮ, НИ ДАЖЕ В УСТНЫХ НАРОДНЫХ ПРЕДАНИЯХ, НИГДЕ НЕ СОДЕРЖИТСЯ НИ МАЛЕЙШЕГО НАМЁКА, КОТОРЫЙ ДАВАЛ БЫ ПОВОД К ПОДОБНОМУ ОБВИНЕНИЮ"..." /В.И.Большаков "По закону исторического возмездия", стр. 417-421/...





  Мощно заявлено, не правда ли?! Как будто бы гром над головой громыхнул в сухую и ясную погоду! Кагальное руководство выступило тут так яростно, непримиримо и безапелляционно, главное, как будто и не было в мировой истории сотен ритуально замученных младенцев, которым поставлены памятники в Европе и России, не написаны сотни книг, обличающих ритуальные убийства!!! Обвинения евреев в ритуальных казнях с целью получения крови христиан для иудейских религиозных обрядов так же стары, как и история пребывания евреев в рассеянии. Нет страны и народа (среди которых жили иудеи), в истории которых не было бы случаев обвинений и процессов в ритуальных убийствах.



  Перечисление книг и примеров займёт много места и отнимет много времени у читателей. Да и не входит сие выматывающее душу занятие в задачу автора. Всех желающих ознакомиться с этим кровавым материалом мы отсылаем к заявленной ранее книге В.И.Большакова. В ней на страницах 406-409 большинство этих примеров и книг хорошо и подробно описаны. На страницах 414-415 описан и пример последнего ритуального убийства в России: знаменитое "Саратовское дело" 1852-1853 годов, когда поочерёдно были ритуально умучены христианские отроки Шестобитов Феофан, 10 лет, и Михаил Маслов, 11 лет.



Перейти на страницу:

Похожие книги

Последнее отступление
Последнее отступление

Волны революции докатились до глухого сибирского села, взломали уклад «семейщины» — поселенцев-староверов, расшатали власть пастырей духовных. Но трудно врастает в жизнь новое. Уставщики и кулаки в селе, богатые буряты-скотоводы в улусе, меньшевики, эсеры, анархисты в городе плетут нити заговора, собирают враждебные Советам силы. Назревает гроза.Захар Кравцов, один из главных героев романа, сторонится «советчиков», линия жизни у него такая: «царей с трона пусть сковыривают политики, а мужик пусть землю пашет и не оглядывается, кто власть за себя забрал. Мужику все равно».Иначе думает его сын Артемка. Попав в самую гущу событий, он становится бойцом революции, закаленным в схватках с врагами. Революция временно отступает, гибнут многие ее храбрые и стойкие защитники. Но белогвардейцы не чувствуют себя победителями, ни штыком, ни плетью не утвердить им свою власть, когда люди поняли вкус свободы, когда даже такие, как Захар Кравцов, протягивают руки к оружию.

Исай Калистратович Калашников

Проза / Историческая проза / Роман, повесть / Роман