Моя большая маленькая тайна

— Собирай вещи и заказывай билеты, — говорит, глядя мне прямо в глаза, все нутро царапает взглядом, — я отвезу вас в аэропорт.

Не дожидаясь моего ответа, он выходит из комнаты, а я остаюсь одна, чувствую себя опять последней стервой. Почему нельзя всех сделать счастливыми.

Глава 25

Егор

Этот момент, когда я стоял в обнимку с Мариной и детьми стал для меня самым добрым, светлым и счастливым. Потому что дальше начался ад. Сплошная тьма без единого просвета. Если бы я знал точный срок, когда это кончится, может тогда мне стало бы немножечко легче, а так изо дня в день мой кошмар, набирая стремительный обороты, продолжался.

Мы с Эмили переехали в отдельный дом, который нам выбрал ее отец и который находился на самом отшибе города. На работу я теперь ездил редко, в основном был вынужден работать из дома, чтобы присматривать за Эмили. Нанять ей сиделку естественно было нельзя, потому что она сразу устраивала истерику, она почти все время их устраивала без всякого повода. Принимать лекарства она отказывалась, от осмотра врачей тоже, а как только поняла, что я не собираюсь жить с ней в настоящем браке, вообще с катушек съехала.

Хотя изначально наш брак планировался, как фиктивный и все были согласны с такой формулировкой. Потом откуда-то начали всплывать разговоры про наследников, а еще чуть позже, когда количество претензий ко мне резко возросло, все вокруг начали воспринимать наш брак, как настоящий. Видимо, на это был и сделан расчет с самого начало. Секс у нас был во время медового месяца, но всего два раза. Потом меня отвернуло, потому что находиться так долго вдалеке от Марины оказалось той еще пыткой. Я вообще кроме нее ни о чем не мог думать, какая уж тут жена.

Сейчас до Эмили, наконец, дошло, что, не смотря на то, что она вынудила меня с ней жить, действуя через своего отца, она никак не может заставить меня с ней спать. Видимо, поэтому она решила сделать мою жизнь невыносимой. Приглашала своих подруг к нам домой, устраивала пьянки, гулянки или сама возвращалась домой под утро растрепанная с размазанной косметикой и мятой одежде. Скорее всего, не брезговала даже наркотиками, потому что порой ее стеклянный взгляд напрямую говорил об этом. Если она думала, что вызовет у меня ревность, то глубоко ошибалась. Мне было плевать на это все. Только ее истерики в мой адрес после таких оргий раздражали и утомляли до ужаса.

Я, конечно, ставил в известность ее отца, что скорее всего его дочь подсела на какие-то запрещенные препараты и очень часто не ночует дома, но он в ответ лишь обвинял во всем меня и грозился убить в случае, если с его дочерью что-нибудь случится. Сам он как-то помочь мне в этой ситуации отказывался, хотя я просил его поговорить с ней и убедить в необходимости пройти лечение, теперь еще и от наркотической зависимости.

Все чаще я закрывался в своем кабинете, чтобы отгородиться от ужасающей реальности и погрузиться в мир моих воспоминаний. У меня больше не было фотографий моей семьи, ради безопасности детей и Марины мне пришлось их удалить, поэтому оставалось только представлять, как все могло бы сложиться, если бы я все не испортил.

Все, что происходило со мной сейчас, было полностью заслужено, за все в этой жизни приходится платить, об одном только жалею, что счастливых моментов было у нас очень мало, что я не был рядом во время ее второй беременности, если честно и во время первой тоже отгораживался, как мог. Я кругом был не прав, начиная с момента нашего знакомства. Надо было быть мудрее и не давить на нее, надо было не переть танком, а завоевывать постепенно, чтобы привыкла ко мне и со временем полюбила. Тогда, уверен, у нас бы все получилось. Она бы так не ошиблась с Пашей, а я бы так не ошибся, когда начал ее ненавидеть.

Перед моими глазами постоянно стояло ее лицо, залитое слезами, таких моментов было очень много, и во всех был виноват только я. Она снилась мне каждую ночь в те короткие отрезки времени, когда мне удавалось провалиться в сон, очень красивая и счастливая. Вот такой бы я хотел ее видеть всегда, как же больно от того, что понял я это слишком поздно.

Как долго можно жить с постоянной тоской, разъедающей всю мою грудную клетку? Я не знаю. Надеюсь, не долго. Аппетита все время не было, нормального сна тоже, только блеклое никчемное существование, только боль и пустота. Но приходится, скрипя сердцем, жить дальше, не понятно только для чего, наверно, чтобы жалеть о несбыточном.

Мои воспоминания прерывает грохот в гостиной и, когда я выхожу посмотреть, что случилось, вижу, как моя жена лежит на диване в обнимку с каким-то мужиком, недалеко от них собралась целая компания пьяных и обдолбанных гостей. Я молча прохожу мимо этого праздника жизни, забираю ключи от машины и выхожу на улицу. Эмили меня догоняет, хватает за плечи и разворачивает.

— Тебе плевать, да? — истерично выкрикивает мне в лицо.

— Да, — спокойно отвечаю.

— Ты все еще любишь ее?

— Люблю, — не вижу смысла скрывать.

— Ты же обещал мне, обещал быть настоящим мужем.