Моя бывшая будущая невеста

— Ты все равно будешь моей, Богиня. Ты давно моя. Просто вбила себе в голову всякую дурь. Но ничего. Я научился терпению. И буду ждать столько, сколько нужно.

Хакимов выводит меня из ресторана, помогает сесть в машину и плавно выруливает со стоянки домой.

Но горячей ночи, которую обещал мне Давид, не получается — я засыпаю в машине под плавную езду любимого. И глаза распахиваю только утром после звонка будильника. Заботливо раздетая, укрытая одеялом и обнятая двумя руками Хакимова.

Но, кажется, Давид не только окружает меня лаской, заботой и любовью, но и лично уничтожил всех демонов прошлого.

В офисе я с утра включаю ноутбук, чтобы разобрать все папки с делами на рабочем столе, но прежде захожу проверить почту, чтобы узнать, нет ли отклика на мои ранее направленные резюме.

Но до почты я не дохожу.

Курсор сам зависает над кричащим заголовком, и я кликаю на него, буквально пожирая глазами в текст. Из которого следует, что семью Киреевых постиг злой рок. Старший, оказывается, погряз в финансовых махинациях, от которых ему не удалось отвертеться. Его лишили мандата и заключили под стражу. Обещают нереально огромный тюремный срок.

Такой же обещали и Кирееву — младшему. Его отправили в СИЗО по обвинению в изнасиловании нескольких девушек. Но до оглашения приговора Степан не дожил: он повесился, не выдержав издевательства сокамерников.

Захлопываю ноутбук и сижу несколько минут в прострации. Срываюсь с места и, как ураган, врываюсь в кабинет Давида. Он разговаривает по телефону в этот момент.

— Я перезвоню, — отбивает вызов и смотрит на меня с волнением в упор.

— Это же ты, да? Ты…сделал это ради меня, да?

Давид ничего не отвечает. Я и по его глазам вижу, что он сделал бы и больше. потому что я ему не безразлична. Потому что любит. Пусть он не говорит этого так часто, как раньше, я это чувствую. Каждый его поступок пропитан чувствами ко мне. Он не раз доказал, что хочет быть рядом.

Прохожу к его столу, и Давид отодвигается на стуле назад, раскрывая объятия. И снова любимый чувствует, что мне жизненно необходимо тепло его рук. Забираюсь к нему на колени, как маленькая девочка, и прижимаюсь со всех сил.

— Спасибо, — шепчу в грудь Хакимову, а он лишь целует в макушку, молчаливо обещая, что подарит мне целый мир, если потребуется.

Глава 61

Тея

Но Давид не дает договорить. Хватает меня за руку и буквально впечатывает в свою грудь, обнимая двумя руками. Я максимально старалась успокоиться перед тем, как вернуться домой, потому что нам с Давидом предстоит серьезный и очень важный разговор. Но его неподдельное беспокойство, которое передается и мне, его забота пошатывают мой хлипкий самоконтроль, и я снова начинаю плакать, прижимаясь к Давиду.

— Никогда так больше не делай, Тея! Никогда! — строго выговаривает мне Хакимов. Неожиданно отстраняет от себя и заставляет поднять голову. — Эй, ты чего плачешь? Все, все, я больше не ругаюсь. Но и ты меня пойми: ты не пришла в клинику, ничего не говорила, я чуть с ума не сошел!

Он без остановки гладит меня по волосам и спине и смотрит так, как будто не видел вечность. В его глазах есть что-то необъяснимое, что-то, что греет душу. Никто и никогда на меня так не смотрел в жизни. Только Давид. Потому что и не любил меня никто, кроме него.

Понимание этого придает мне сил на дальнейший разговор. Я понятия не имею, как он сложится, но одно знаю точно — в одиночку, без помощи Давида мне не справиться.

— Что случилось, Богиня? — Хакимов заводит меня в гостиную и усаживает на диван. У меня трясутся руки, и зуб на зуб не попадает. — Никакого разговора не будет, пока ты не успокоишься!

Давид встает и уходит на кухню. Неужели он это всерьез?..

Но расслабляюсь, когда Хакимов возвращается со стаканом воды и буквально впихивает мне его в руки, придерживая поверх моих ладоней, и заставляет выпить воду маленькими глотками. Это действительно помогает мне успокоиться: я глубоко вдыхаю, прикрывая глаза, и резко выдыхаю, чувствуя готовность к разговору.

— Вот теперь гораздо лучше. Посмотри, — наклоняется ко мне, — я прямо чувствую, что на макушке появились первые седые волосы. Есть?

— Дурак, — смеюсь, окончательно расслабляясь, и толкаю Давида в плечо. Он сгребает меня в охапку, целуя в висок. Двумя руками прижимает к своему твердому и горячему телу. Под моей ладонью бьется уверенно и размеренно сильное и такое любящее сердце. Зарываюсь носом во впадинку между шеей и плечом и глубоко вдыхаю запах любимого мужчины.

— Рассказывай, Богиня.

Слегка отстраняюсь, чтобы смотреть в глаза Давиду, чтобы, если чего-то не смогу сказать, он сам все прочел и понял по моему взгляду.

— Сегодня мне звонили из дома малютки.

Чувствую, как Хакимов напрягается всем телом. В его глазах — тревога и обеспокоенность, потому что еще живы воспоминания о моих панических атаках. Хоть я и научилась с ними справляться. Мы научились. В этом немаленькая заслуга и Давида.

— Зачем, не понимаю?