Моя бывшая будущая невеста

— Ульяна родила две недели назад. Это моя сводная сестра, дочь отчима, — поясняю, заметив недоумение на лице Давида. Но, кажется, легче не становится, потому что он хмурится все сильнее.

— А причем тут ты и дом малютки?

Прикрываю глаза, собираясь с мыслями, и стараюсь объяснить как можно внятнее.

— Ульяна родила и, спустя две недели, решила отказаться от девочки. Привезла в дом малютки со всеми документами и запиской, в которой указала мой номер и заверила работницу, что я не откажусь от ребенка и позабочусь о ней.

Замолкаю, переводя дыхание. Тут же накатывают эмоции, которые я испытала от сегодняшней поездки.

Разумеется, едва мне позвонили, я тут же сорвалась с места. Не знаю, почему никому ничего не сказала. Возможно, посчитала это своего рода экзаменом от жизни. Научилась ли я справляться со своей болью, смогу ли жить дальше.

Я долго стояла и смотрела на окна серого и безликого здания. Детки, от которых отказались родители, даже живут теперь в месте, которое наводит тоску и депрессию. Долго здесь находиться не смогла бы — эмоции и стены давят безумно, поэтому поспешила войти внутрь.

Работница учреждения, узнав, кто я, мигом рассыпалась в любезностях и поспешила проводить меня в комнату, где было несколько десятков детей. И все они плакали. Навзрыд, разрывая сердце и душу на ошметки.

Я долго не решалась войти, борясь сама с собой. Смогу ли? Не будет ли отката назад?..

«Давай, Тея, ты должна справиться. Должна!».

И я медленно, подгоняемая сотрудницей дома малютки переступаю порог. Разумеется, не могу сдержать слез. Они все такие маленькие, беззащитные крохи. Они попали в этот жестокий и непривычный мир, а уже оказались преданными самым дорогим человеком на свете — мамой.

Я подхожу к люльке, в которой лежит дочь Ульяны, и не вижу ее. Потому что глаза застилает пелена слез, и я не могу сдержать судорожного всхлипа.

— Она у нас молодец, — подливает масла в огонь женщина, — почти не плачет, а если все же расстроится, то хнычет так тоненько, что не сразу и слышно.

Фантазия подбрасывает мне картинки того, как малютка зочт кого-нибудь, рыдая, ей холодно, страшно, одиноко, и никто наверняка не берет ее на руки, чтобы обнять и согреть. Сердце сжимается до размеров зернышка, и кто-то властной рукой откачивает из легких весь кислород.

Решение приходит мгновенно. Уверена, что подсознательно я сразу же его приняла, как только услышала историю девочки, но мне надо было переступить через себя. Понять, что я могу пойти на этот шаг. Что вынесу этот груз на плечах.

Смаргиваю и перевожу взгляд на малышку, что давно рассматривает меня бездонными и умными синими глазами. У нее кукольное красивое личико, губки бантиком и слегка удивленные брови. Такой щекастый хомячок, которого хочется прижать к груди и шептать на ухо, что все будет хорошо.

Глажу крошечную ручку, и неожиданно миниатюрные пальчики железно смыкаются вокруг моего так, что фиг отберешь. Как будто кроха безмолвно просит ее не бросать. И пусть Ульяна — последняя тварь и совершенно чужой для меня человек, в ее дочь я влюблена с первого взгляда.

— Я хочу забрать девочку. Как я могу это сделать?

И вот тут начинаются все сложности.

Директор дома малютки внимательно рассматривает меня поверх очков- половинок и задает ряд дежурных вопросов:

— У вас своя жилплощадь? Постоянный доход? Вы замужем? Последний вопрос покажется вам бестактным, но поймите нас правильно: мы должны быть уверены, что ребенок в надежных руках. И надежнее всего ей будет в полной семье. Именно таким парам мы в большей степени отдаем предпочтение.

— А я думала, что ребенку хорошо будет рядом с любящим его человеком…

— Несомненно, это так, — женщина снимает очки и кладет их поверх документов. — Но мы смотрим на вещи реально. Рай в шалаше — это не про ребенка. Так что насчет ответов на вопросы, Тея?

Поджимаю губы, и пальцы сами сжимаются в кулак. Почему я должна снова пройти через круги ада?! Почему, когда у меня почти получилось преодолеть себя и свой страх, ребенка у меня снова отнимают?! Потому что ответ на все вопросы у меня один — нет.

— Дайте список документов, я соберу и вернусь за своей дочерью.

А потом я долго и бесцельно брожу по улицам города. Потому что не знаю, что мне делать. Еще так не вовремя собираются пойти критические дни — временами тянет живот и кружится голова! Типичные признаки приближающихся «праздничных» дней. Не вовремя, потому что я выпаду из колеи на пару дней, а этого может быть вполне достаточно для того, чтобы опоздать.

Единственный выход — попросить о помощи Давида. Но согласится ли он воспитывать чужого ребенка? Вдруг он сказал те слова только для того, чтобы успокоить и поддержать меня? Вдруг не ожидал, что это окажется реальностью?..

Но у меня нет другого выхода. Ради малышки, которая надеется и ждет меня в сером, тоскливом и бездушном здании. Ради себя. Я должна попытаться.

* * *