Моя чужая дочь

Руби в пух и прах громит отца на «Плейстейшн». Роберт катается по полу умирающим жуком, стонет и выкидывает белый флаг, падая пузом на джойстик.

– Ха! Слабак! – торжествует Руби и щекочет его большим пальцем ноги.

Цапнув ее за ногу, Роберт в ответ щекочет пятку дочери. Война щекотки идет не на жизнь, а на смерть – у меня нет шанса привлечь внимание бойцов. Я разбираю на кухне продукты, которые купила на обратном пути из кафе, и думаю, не догадается ли Роберт, что я встречалась с Луизой. Вдруг уловит аромат ее духов, или ее словцо, сорвавшееся с моих губ, или отзвук ее поцелуя на моей щеке?..

– Ой! Ты меня напугал!

Роберт неслышно возник за моей спиной, прижал к себе, обхватил за талию.

– Привет, толстушка! Как дела?

– Погоди, то ли еще будет! – предупреждаю я. – Готовим в четыре руки – или ужинаем в ресторане?

– В ресторане! А как насчет вздремнуть перед выходом? Или предпочитаешь ванну?

Он осторожно гладит мой живот. Держу пари, через неделю-другую мою крошку заставят слушать классическую музыку.

– Только вместе с тобой.

Мы поднимаемся по лестнице под аккомпанемент нового сочинения Руби. Интересно, играет ли Фелисити…

– Ты это видела? – Роберт кивает на пухлую сумку в углу лестничной площадки.

– Вчера уже собралась, а до отлета еще неделя! Просто сгорает от нетерпения.

Роберт за руку ведет меня в спальню, укладывает на кровать. Я вдыхаю свежий запах кондиционера для белья и улыбаюсь.

– Что? – Он стягивает рубашку через голову – возиться с пуговицами недосуг.

Я молча улыбаюсь. Ничего особенного. Просто все трое счастливы: Руби, Фелисити и тот, кто скоро появится на свет.