Моя. Чужая. Истинная (СИ)

Лютер никогда не скупился на оплеухи и любил силой воспитывать членов стаи. Совсем не похож он был на остальных, обычно спокойных и степенных старейшин.

— Марта, — кинулась к ней, когда она не удержала равновесие и стала заваливаться вбок.

Я не рассчитала свои силы и, подхватив наставницу, чуть не упала вперед, задев вытянутой ладонью и без того разгневанного мужчину. Отдернула руку, словно ошпарившись кипятком, ведь все в стае знали, как Лютер терпеть не любит чужие прикосновения. Замерла в ожидании пощечины, как только его рука поднялась в замахе, но он почти сразу же застыл в такой позе на месте, когда с зала раздалось предупреждающее рычание.

— Советую держать руки при себе. Уж больно дикий у вас клан, Эгиль, бить женщин и чьих-то дочерей в порядке вещей? Всенепременно доложу об этом в Совет. Не сомневайтесь.

Ему никто не ответил. Старейшины оказались оглушенными словами Марты и лишь молча и напряженно вглядывались в Айвена, словно пытались найти то, что либо опровергнет, либо подтвердит ее слова.

— Ты сказала нагвалем, Марта? — нахмурилась Айко, с опаской поглядывая на беловолосого и косясь на повитуху, которая не ответила, а продолжала тяжело дышать, закрывая горящее ухо ладонью.

— Господин Айвен, — прозвучал в тишине голос Керука, когда он кивнул волколаку. — Прошу прощения за то, что прервали вас. Мы не ожидали, что у старейшин уже есть посетитель.

Я открыла рот, поразившись, каким серьезным и взрослым себя показал друг, но в этот момент словила на себе тяжелый взгляд Лютера. Он вдруг втянул носом воздух и оскалился, опустив глаза на рубашку, которая была надета на мне. Ту, что принадлежала Айвену и всё еще хранила его запах.

— Вы только посмотрите. Еще не успел появиться в наших краях, а уже претендует на чужое. И что за бред ты несла насчет нагваля, старуха? Разве тебе кто-то разрешал открывать рот? — ощерился, проводя кончиком языка по удлинившимся клыкам.

Видимо, вид Айвена его не впечатлил, а отсутствие подтверждения из его уст о собственном происхождении убедили его, что это была байка со стороны повитухи.

Мужская грубость изливалась на нас волнами, которые мы ощущали кожей, покрывшейся мурашками от страха и опасений физического наказания за подслушивание.

Марта отошла, отцепив от себя мои пальцы, и сделала несколько шагов назад, желая оказаться от Лютера как можно дальше. Я же продолжала стоять на месте, борясь с похожим желанием, но опасаясь уходить с линии обзора Айвена. Сейчас он единственный, кто мог как-то повлиять на старейшин. Отвернулась, не желая смотреть на Лютера, и прошлась глазами по залу, вынужденно останавливаясь взглядом на старейшинах. Они молчаливо требовали от меня внимания.

— Отец знает? Как далеко ты позволила зайти ищейке? — вздернул бровь Эгиль и поправил мантию.

Не ответила, но знала, что он имел в виду под этим вопросом. Покраснела и стыдливо опустила голову, нервными движениями разгладила мужскую рубашку, прикрывающую мой оголенный верх, и обхватила себя за живот, боясь, что меня заставят снять с себя чужую вещь. Быть опозоренной дважды мне не хотелось, но виноватой я себя не считала. Не позволь Киран себе лишнего, ничего из этого бы не произошло, и сейчас я бы не стояла перед взором старейшин и не обтекала бы от подобного унижения.

— Он не был против, — промочив слюной просохшее горло, осторожно ответила, гуляя бездумным взглядом по волчьим барельефам на стенах. Не соврала, ведь архей, действительно, ничего не сказал по поводу рубашки, ведь и сам понимал, что не по статусу мне было гулять голой по стае. Одно дело — получать наказание за проступки кнутом, и другое — без причины и защиты ходить в непотребном виде перед самцами.

— Это осквернение наших устоев, — вдруг оскалился Лютер и подался вперед, протягивая руки и словно собираясь сдернуть с меня одежду. Отшатнулась, врезаясь в грудь стоявшего позади друга, и он резким движением оказался впереди, задвинув меня себе за спину.

— Вы бы занялись своими делами… старейшина, — пренебрежительно отозвался Керук и шагнул вперед, с вызовом кивая Лютеру на центр зала, где всё еще продолжали стоять его сестра и глава совета.

— Ты, щенок малолетний, что ты себе позволяешь?! — выдохнул злобно мужчина и стиснул кулаки.

Его зверь стал брать, и щеки покрылись шерстью, но страха Керук на удивление по выказывал. Несмотря на юный возраст и непроснувшегося зверя, он был храбрым волколаком, и это вызывало уважение не только у меня, судя по взгляду Айвена, который дернулся было в нашу сторону, но остановился, наблюдая за разыгравшимся представлением.

— Лютер, угомонись, — напряженный тон Эгиля разрезал пространство, пропитанное нашим с Мартой страхом и необузданным гневом старейшины.

Последний повторно зарычал нам в лицо, но спустя несколько секунд отступил, подчиняясь главному. Кинул на Керука взгляд, полный обещания вскоре продолжить начатое, и направился в центр зала обратно, впечатывая подошвы ботинок в мраморные плитки.