Моя чужая новая жизнь

— Иди сюда, — улыбнулся Вильгельм. — Смотри, мы сейчас здесь, — ткнул пальцем в точку. Та-ак, этот кусок местности я скопировала себе в мозг, но куда бежать, куда вы ещё не добрались, упыри кровожадные? — Видишь, как далеко от дома тебя занесло, Карл?

— Ага, — в сторону дома я даже не смотрела. Во-первых, и так знаю, что далеко, во-вторых, прекрасно помню, что Ростову светит оккупация. Нет, туда я точно не сунусь.

— А Москва далеко?

— Вот здесь, — Винтер провёл пальцем, попутно рассказывая: — мы сейчас будем идти на Минск. Потом возьмём Смоленск, и вон там дальше Москва. Через пару месяцев, возможно, ты примешь присягу, стоя на Красной площади. Ну-ну, мечтай. Интересно, ты действительно такой наивный или как? Вроде, не совсем идиот. Вот откуда тогда берётся эта самоуверенность, не пойму. Парень, разуй глаза, это война, всё может случиться. Да, вы круто начали нас прессовать, но хотя бы прикинуть, что в Союзе по определению народу как бы больше, чем в вашей Германии не, не бывает? Вы, конечно, считаете русских дикарями, но армия-то у нас имеется.

И прежде чем осторожность успела отдать приказ заткнуться, я спросила:

— А если русские не сдадутся так быстро, как вы рассчитываете?

— Откуда такое недоверие, Карл? — сразу сменил тон Винтер. — Наша армия непобедима — пока что русские только отступают. Да и почти вся Европа признала нашего фюрера — ты разве не знаешь, сколько уже одержано побед? Ну вот кто меня за язык тянул? Тоже хороша, надо уже учиться думать прежде, чем открываешь рот. Как бы мне не претило, а пересмотреть свои привычки и принципы в этом времени придётся. Высказывать направо и налево всё, что думаешь — не есть гут. Хоть в немецкой армии, хоть в Советском Союзе. Наши ведь тоже за свободу слова запросто могут в Магадан отправить отдыхать лет на десять. Я виновато потупила глазки и почти с натуральным испугом забормотала:

— Я не сомневаюсь в победе нашей армии…

— Лейтенант, доставили почту, — вошёл в избу солдат, благополучно избавивший меня от необходимости распинаться в дальнейших дифирамбах.

— Иди, Карл, поможешь Коху с приготовлением ужина, — одного не отнять: Вильгельм, вроде как, особо не вспыльчивый и, надеюсь, не злопамятный. — А завтра, пожалуй, возьму тебя на вылазку. Меньше времени останется думать о всяких глупостях.

«Завтра, если повезёт, меня здесь уже не будет», — думала я, рассчитывая всё-таки смыться.

* * *

«Чёрт, да когда же Винтер отдаст команду отбой?» — раздражённо рычала я про себя, нарезая круги, по третьему разу слоняясь вокруг импровизированной столовой.

Там прямо на брёвнах за наскоро сколоченным столом всё ещё сидели доблестные орлы вермахта. Я уже и собрала нехитрые пожитки в ранец, и набрала в фляжку свежей воды, и стырила после ужина пол-булки хлеба на первое время. Теперь ошивалась среди вражин, надеясь подслушать что-нибудь путное. Нервы жгло нетерпение провернуть свою аферу. И это несмотря на то, что мой план был ни хера не продуман, и я здорово рисковала, собираясь сунуться к своим в этой чёртовой форме. Ну, допустим, получится отмазаться, мол, шифровалась как могла, но что делать дальше не очень понятно. Ни денег, ни жилья, ни работы. В общем, будущее моё туманно, да только я и дня больше не вынесу бок о бок с этими гадами. Где наша не пропадала, выкручусь, лишь бы уйти с линии фронта. Ведь должна же проходить какая-то эвакуация гражданских?

Но сначала надо дождаться, пока все разойдутся дрыхнуть. Смотрю, у этих козлин прямо мини-вечеринка — сидят себе, никуда не торопятся, прихватили бутылочку местного самогона, веселятся. До меня донеслось:

— Все русские ленивые, хитрые и умеют только пить да на балалайке бренчать.

Идиот, ты хоть раз здесь видел, чтобы кто-то на балалайке играл?

— Они так быстро сдаются в плен, что мы не успеем и наград получить, разобьём их в два счёта.

— Слышал, фюрер всем, кто воевал, выделит здесь землю. Я всегда мечтал обзавестись фермой.

— А эти русские медведи пусть на нас работают.

Ничего нового я не услышала — в планах у немчуры утвердить мировое господство. Да чего уж мелочиться, берите выше, замахнитесь на Вселенную. Даже смешно — хотят всего и прям щас. Ободренные лёгкими победами уже строят планы, что делать с нашей землёй и народом. И только я знаю, как оно всё будет на самом деле. Правда сказать не могу. — Эй, Карл, — кажется, меня заметили, пока я слонялась вокруг, словно привидение. — Иди сюда, малыш.

Не, если бы мне пришлось остаться, первое, что бы я сделала — это отучила здоровяка повара от этой мудацкой клички, которой он меня окрестил.

Остальные одобрительно поддержали его. Для меня эти товарищи пока что были все на одно лицо, и запоминать, кто есть кто, я даже и не собиралась. Но невольно пришлось столкнуться чуть ближе с некоторыми личностями. Например, этот поварёшка, деревенщина Кох с довольно плоским чувством юмора. Он с первого дня не уставал всячески стебать мою вроде как полудетскую внешность, особое внимание уделяя «нежным как у девушки щечкам».