Моя чужая новая жизнь

— Огромное количество людей репрессировано по ничтожным поводам. Фабрики и заводы намного уступают по технологиям нашим. Так что победа будет за нами. К тому же союзники щедро помогают нам оружием, лекарствами, военной техникой. Этот рассадник коммунизма у многих как бельмо на глазу. Единственное, в чём преимущество русских, это численный перевес, но ничего. Если грамотно подойти к делу, мы решим и этот вопрос, — я уже пожалела, что подняла больную тему.

Слушать этого гада, хладнокровно рассуждающего о том, как уничтожить многомиллионную страну, было до жути тошно. Если допустим тот же Вильгельм ещё пытался как-то упаковать всё это дерьмо в благородную упаковку, мол защищает свою страну, то Файгль прекрасно осознавал, куда и зачем он лезет.

— В первую очередь мы очистим территории от низших рас, но конечно же уничтожить всё население было бы непрактично. Русские станут работать на благо и процветание Германии. Приходится признать, что партизаны способны усложнить нашу победу, и вот тут-то нужна грамотная пропаганда среди населения. Насколько я знаю, далеко не все в Союзе довольны властью коммунистов. Советская власть немало попила крови у простого народа. Если убедить их не вмешиваться и не поддерживать партизанские отряды, наобещать им сытую размеренную жизнь, они сами начнут выдавать этих подпольщиков.

Думаешь, самый умный? Америку открыл? Я читала довольно много всего по военной теме и знала, что такие идеи одно время имели место быть. Да, многие были злы на коммуняк, и предатели-полицаи тоже были, но гораздо больше было тех, кто, невзирая на политические рокировки, готов был насмерть стоять, защищая свою Родину. Так что, герр Файгль, зря вы так уверены в том, что русские непроходимые идиоты, которых можно запугать или подкупить. Ну ничего, корону на голове обычно рано или поздно поправляют лопатой. Я со злорадством подумала, что очень хочу, чтобы он дожил хотя бы до сорок четвёртого и своими глазами увидел крах Великого Рейха.

* * *

Та-дам, вот мы и в штабе. Не поняла, а что цветов, ковровой дорожки и оркестра не будет? Ну и ладно. Я сполна была вознаграждена за свои страдания, увидев мордаху старшего Винтера. В глазах Вилли читалось примерно: «Блядский Боже, я что никогда от неё не избавлюсь?» Что, родной, не ожидал? А нечего было доносы на меня строчить. Файгль разливался соловьём насчет нашего дальнейшего тесного и продуктивного сотрудничества, оставив за собой право периодически «одалживать» меня, если того потребуют обстоятельства. Да-да, я тоже «счастлива», так что можешь не прожигать меня взглядом.

Оставив мужиков выяснять рабочие моменты, я отправилась искать себе жилплощадь. Выбрав домик поуютнее на вид, я поискала во дворе хозяйку и наивно полагала, что проблем не будет. Они же беспрекословно пускали на постой немцев, но милейшая на вид старушка посмотрела на меня с плохо скрытой ненавистью и желчно выплюнула:

— Иди куда шла, девка. В моём доме не будет расхаживать вражеская подстилка.

— Почему сразу подстилка?

Мне сразу вспомнились бабульки у подъезда, у которых вечно что ни симпатичная девчонка, то проститутка, а та, что ездит на своей машине, так вообще шлюха в кубе. Что-то мне уже не хочется селиться у этой «милой» старушки. Такая часом и придушить ночью может.

— Петровна, ты там потише, — шикнула на разбушевавшуюся бабку соседка.

— Как бы чего худого не вышло.

— Да пусть жалуется, — не унималась та. — Мне бояться нечего, я уже своё пожила, угождать ещё и этой сучке не собираюсь.

Я отошла от старой карги, не видя смысла ругаться дальше. Действительно, что я могу? Указать пальчиком — пристрелите её? Нет конечно, тем более такая стойкость вызывала даже уважение. Злиться я могла только на себя. По своей глупости отрезала себе пути к своим. Было горько и стыдно ощутить в полной мере клеймо предательницы, но против фактов не попрёшь. Сейчас я ненавидела проклятого гауптмана, Вильгельма и всех остальных прицепом. Ну ничего, я придумаю, как напакостить. Извернусь, но подставлю Вилли. По идее через мои руки будет проходить военная инфа — ну там перехваченные письма — не знаю, должно же быть что-нибудь, что позволит мне подпортить их грандиозные планы наступлений.

— Вы можете жить у меня, — окликнула меня немолодая женщина.

Я присмотрелась. Типичная деревенская тётенька, но хотя бы глаза не горят от непримиримой ненависти.

— Спасибо, — вздохнула я, подхватывая ранец. — У меня конечно не очень просторно, но зато есть отдельная спальня, — она привела меня к небольшому домику.