Моя чужая новая жизнь

Розовощёкая, ладная дочь хозяина трактира, поговаривали, осчастливила своей любовью многих из нашего полка. Возможно, я бы не стал жертвой её чар, но в тот вечер мы все были немного пьяны. После присяги в казарме был небольшой праздник. Наш фельдфебель дал целый вечер в увольнительную и мы, разумеется, перепробовали в местном трактире все сорта настоек и шнапса. Смешливая пани кокетничала с нами напропалую, и я уже не помню, как оказался с ней в каком-то сеновале. Торопливые объятия, поначалу неумелые поцелуи, жар и упругость женского тела, острая вспышка запретного удовольствия до сих пор хранились в потайном уголке моей памяти. Поначалу меня немного грызла совесть, ведь я чуть ли не с детства был влюблен в Чарли. Но есть чистая любовь к девушке, которая однажды станет твоей женой и подарит детей, а есть всё же и потребности тела. На фронте жизнь и смерть идут бок о бок, и вот такие мимолетные, но яркие удовольствия порой необходимы.

Летом сорокового года была Французская кампания. Вой пикирующих бомбардировщиков, дороги, забитые беженцами и остатками бегущей армии. Поля, леса — наш марш по нетронутой войной местности — потом Париж, сдавшийся без единого выстрела. Всё, о чём я тогда думал — что всё правильно. Германии требовалась защита — мы обороняемся. То, что противник плохо подготовлен и едва сопротивлялся, не казалось чем-то странным. Мы действовали во имя великой цели — поднять свою страну из руин — и этого достаточно, чтобы не задумываться над приказами офицеров.

— Эй, Карл, куда ты всё время убегаешь? Иди, посиди с нами, малыш!

Я машинально поискал взглядом нашего нового солдата — вон тащит из колодца ведро с водой. Худой, форма мешковато висит, что, собственно, неудивительно, учитывая, что он её украл для того, чтобы сбежать на фронт. Забавный паренёк, побольше бы таких. Не побоялся оставить уютный дом и окунуться в кочевую солдатскую жизнь. Правда сильно уж обидчивый — реагировал как ребенок на добродушные насмешки парней. Не пойму, в чём дело. Он что, представлял армию как-то иначе? Надо же как-то ладить с коллективом. Обычно в роте царит дух товарищества, все поневоле становятся близки, как одна семья. Он же не старался ни с кем подружиться, отмалчивался или шипел, как рассерженный котёнок. У меня Карл пока что вызывал двоякие чувства. Конечно, похвально иметь смелость сбежать из дома и явиться на фронт добровольцем. Если у него хватит характера, я мог бы помочь ему стать настоящим солдатом. С другой стороны я пока не видел в нём той силы и выносливости, что необходима на войне. Видно же, что он изнеженный домашний мальчик. Явно через силу таскал вёдра воды и котелки для повара. И откуда эта неуместная стыдливость и скромность — ни разу не видел, чтобы он вместе с парнями купался в речке, да и в общую баню отказался ходить. Даже Фридхельм не такой неженка в этом отношении. Наверное, из-за того, что он мне чем-то напоминал брата, я снисходительно закрывал глаза на его выходки, вроде ночёвок на сеновале, и не торопился ставить его в бой. Со мной паренёк правда держался дружелюбнее, чем с остальными, всегда четко выполнял поручения, и я видел то нужное выражение его глаз, которое должно быть у любого солдата, идущего воевать за нашего фюрера. Может, из него и выйдет толк. В отличие от моего братца. Я с каждым днём убеждался, что Фридхельму вряд ли удастся стать доблестным солдатом. Он никогда не шёл в добровольцы. И чем он думал, когда высказывал направо и налево перлы вроде того, что глупо считать чью-либо нацию лучше другой. Я боюсь, когда-нибудь он договорится до того, что кто-нибудь донесёт на него СД.

* * *

Чёртов мальчишка! Вот тебе и тихоня на вид, а такое учудил. Утром, не обнаружив его на построении, я, конечно, дал волю гневу. Раз мои солдаты на посту проморгали этого засранца — они будут наказаны соотвествующе. Да, и Фридхельм тоже. Пора уже взрослеть моему братцу. А то что получается, он на посту книги читал? И вот куда мог подеваться Карл? Неужто я в нём ошибся, и он, ничего не говоря, удрал на ближайшую станцию? Опять же встрянет в какую-нибудь задницу малолетний дурачок, а попадётся нашим — ему светит расстрел или штрафбат за дезертирство. Если мальчишка решил, что поторопился с решением сбежать на фронт, надо было по-честному сказать мне. Конечно, я бы отправил его домой набираться ума-разума. Всё-таки ещё совсем молодой, почти ребёнок. Слава Богу пока нет необходимости ставить в бой детей с винтовками. Я собственно и хотел дать ему время подумать, обвыкнуться. Не нагружал ничем, кроме обязанностей дежурного по кухне и мелких поручений.

— Посмотрите, кого мы нашли на дороге, лейтенант Винтер. Плохо вы держите своих солдат, если допускаете подобные происшествия.