Моя чужая новая жизнь

— Ничего особенного, — отмазалась я. — Предложила попить укрепляющих трав.

— Откуда она может знать, что тебе нужно? Она что, доктор? — Фридхельм решительно направился к двери.

Бедная тётка, сейчас он устроит ей допрос.

— Подожди!

Я выбежала следом на крыльцо, но было поздно. Степановна в полном ахере переводила взгляд с меня на него и, проигнорировав мой предостерегающий кивок, что-то тихо ответила. Вот же гадство, Фридхельм не должен был узнать о ребёнке вот так. Я вернулась в дом и стала медленно одеваться. Чувствую, сегодня в штаб я нехило опоздаю.

— Почему ты ничего мне не сказала? — тихо спросил Фридхельм.

Лучше бы наорал, ей-богу. Тихий упрёк в голосе и пронзительный взгляд заставили почувствовать себя распоследней сволочью.

— Не знаю… — я устало села на кровать. — Может, потому что ещё сама не свыклась с мыслью, что жизнь в очередной раз круто меняется.

— Но это же не только твоя жизнь, — он сел рядом и обнял за шею, требовательно глядя в глаза. — Ты разве не рада?

Действительно, как тут не «радоваться»? Если не обращать внимания на токсикоз и изжогу, то беременность вообще сплошной праздник. Глядя в его пытливо сканирующие глаза, я естественно не стала даже заикаться о своих малодушных метаниях. Хотя и изображать неземной восторг тоже не могу.

— Мне страшно. Ты ведь прекрасно понимаешь, что идёт война и может случиться всякое.

— Мне бы тоже хотелось, чтобы наш малыш появился в мирное время, — он нежно поглаживал мои волосы. — Но ты же знаешь, я сделаю для вас всё, что в моих силах. Ты уедешь в Берлин, там хорошие клиники, да и мама с радостью позаботится о тебе и о ребёнке.

— Но ты не можешь гарантировать что…

Я не смогла добавить: «в наш дом не попадёт шальная бомба» или «а если ты к нам не вернёшься?»

— Всё будет хорошо, — он притянул меня, сжимая в бережном объятии. — Дети приходят в этот мир независимо от обстоятельств, и как бы там ни было, я безумно рад.

— Говоришь, сделаешь для меня всё? — прищурилась я. — Тогда пообещай пока ничего не говорить Вильгельму.

— Рени, во-первых, он рано или поздно всё равно узнает, во-вторых, чем раньше ты уедешь в Берлин, тем лучше.

— Уехать я всегда успею, — даже при хорошем раскладе мы не увидимся года три, не меньше, и с этим тоже придётся смириться. — Серьёзно, ещё пару месяцев никто ни о чём не догадается, а мы сможем побыть вместе.

— Но тебе же, наверное, нужно наблюдаться у доктора? — неуверенно уточнил Фридхельм.

— Да всё нормально, — отмахнулась я. — Токсикоз — явление временное. Подумай, ведь мы не увидимся потом ещё долгие месяцы.

— Не понимаю, откуда такой пессимизм? — улыбнулся он. — Ты не веришь в нашу победу? Кроме того, мне же полагаются отпуска.

Ага, насколько я знаю, скоро вам придётся забыть, что есть такое слово. Чёрт, ну вот как можно разговаривать, когда знаешь, как всё будет наперёд?

— Вы просили принести свежее молоко, — Степановна поставила на стол банку и улыбнулась мне. — Пей, это полезно и тебе и дитю.

Да знаю я всё, кальций там, все дела, но, блин, оно же воняет коровой. Едва сделав пару глотков, я снова бросилась к умывальнику.

— Рени, ты уверена, что это нормально?

— Нормально, — я шмыгнула носом.

Точнее, не совсем, не у всех же женщин такой жуткий токсикоз. Это мне не повезло, и «папина радость» активно даёт о себе знать, реагируя на внешние раздражители.

— И кстати, если хочешь мне реально помочь, придумай, как избавиться от одеколона Вильгельма. Разбей его, спрячь, что угодно, иначе меня когда-нибудь вывернет прямо на его стол.

* * *

Как ни странно после разоблачения меня слегка попустило. Окончательно приняв решение оставить ребёнка, я больше не металась, раздираемая сомнениями. Рефлексировала, конечно, что моя и так непростая жизнь станет ещё «веселее». В моё время женщины, имея в наличие кучу всяких приблуд вроде памперсов, стиралкок, мультиварок, и то умудряются жаловаться на усталость, сидя в декрете, но это ладно. Стирать в тазике и пользоваться дровяной печью я вроде бы уже привыкла, а сколько болячек, которые ещё не умеют лечить, детская смертность в это время сплошь и рядом. Я припомнила, как Поля вечно приседала нам с мамой на уши, выманивая очередной прибамбас для мелких. То какой-нибудь навороченный прорезыватель для зубов, то супер-пупер развивающую игрушку, а у моего по ходу будут «деревянные, прибитые к полу». И вообще перспектива пару лет жить бок о бок с герром Винтером особо не вдохновляла. Это всё, конечно, было по-большому счёту мелко и неважно.