Моя чужая новая жизнь

Было вдвойне противно, потому что я понимала, что поступила бы так снова и не один раз, лишь бы спасти Фридхельма. Тем не менее, что-то тоскливо обрывалось внутри, когда я вспоминала лица красноармейцев. Странно… Я уже дважды убивала, но мне ни разу не снился ни тот полицай, ни Наташа. Возможно потому что хохла я за человека не считала, а Наташа… Это было скорее избавление от мук, нежели полноценное убийство. Теперь же мне почти каждую ночь снились эти лица: капитан, поверивший, что я самоотверженная медсестричка, Николай, доверчиво пустивший меня в землянку с пленными, Фёдор… Пусть я лично не нажимала на курок, но они погибли из-за моего предательства. Сколько я ни убеждала себя, что не было вариантов поступить по-другому, снова и снова просыпалась от настойчивого повторяющегося сна.

— Ты хуже чем фрицы, — шипит капитан разбитыми губами.

Единственный уцелевший глаз мрачно сверлит меня, обличая, осуждая.

— У вас своя правда, у меня своя! — в отчаянии выкрикиваю, пытаясь зажмуриться, убежать. Настойчивый голос с суровой прямотой продолжает:

— Правда здесь только одна, и ты не хуже меня знаешь, какая она…

— … Рени. Успокойся…

Я открыла глаза. Кох осторожно тормошил меня, пытаясь разбудить.

— Снова кошмары? — сочувственно спросил он.

Я кивнула.

— Давай-ка, поешь, — на столе уже стояла миска с дымящимся супом. — Я у местных выпросил курицу.

Я улыбнулась. Вот как он умудряется находить еду даже в самые трудные времена? Да ещё и приготовить из ничего годное варево.

— Никогда не думал стать шеф-поваром в каком-нибудь пафосном ресторане?

— Ну что ты, — смущённо ответил он. — После войны я вернусь на ферму. Там знаешь сколько работы? Да и нашему Гансу не помешает братик или сестричка.

Я рассеянно кивнула, от души желая, чтобы его мечты сбылись, но к сожалению, в военное время с этим делом напряжёнка. В этот раз нам с Фридхельмом повезло, но впереди ещё почти три года. Им всем может даже в какой-то степени легче, поскольку они не знают, что будет, и ещё могут на что-то надеяться.

— Ладно, я пойду, — Кох собрал пустую посуду. — А ты отдыхай.

Да сколько можно отдыхать? Уже неделю валяюсь с простудой. И это я ещё легко отделалась. Вильгельм порывался оставить нас в госпитале, но Йен без обидняков заявил, что я вполне здорова, лишних мест сейчас нет, и, выдав мне мазь от обморожений, отпустил восвояси. Фридхельма, конечно, оставил — рана оказалась достаточно серьёзная, да и контузия же.

Я проснулась на следующее утро трясясь в ознобе и с жутким кашлем. В принципе, не пропаду. Вилли оперативно прошёлся у всех по аптечкам, притащив мне мешок каких-то таблеток. Кох исправно носил мне бульончики и горячий чай. Даже Файгль распереживался и прибежал с «лекарством». Самолично приготовил пунш по рецепту матушки, обещая «в два счёта поставить меня на ноги». Я мужественно пыталась осилить лошадиную дозу приторно-сладкого чая, который наполовину был коньяком. Проспала потом почти сутки, но вроде даже полегчало. Во всяком случае, температура упала, осталось справиться с соплями и кашлем.

Каспер частенько заглядывал проведать больную, заодно рассказал последние новости. Лучше бы не спрашивала. Столько народа погибло… Новобранцев и ребят Файгля я мало знала, но Крейцер! Не верю, что он больше не вытащит меня в перерыв поглазеть, «что опять там наши устроили». Сколько раз он прикрывал мою тушку. Я боялась даже подумать, сколько из этих парней останутся живы к концу войны.

Дверь резко скрипнула. Вот и «братик» пожаловал. После того, как он нашёл нас в лесу, мы ещё толком не говорили, а поговорить было о чём. Я же понимаю, что он в бешенстве после моей выходки, и это ещё мягко говоря. Ну ладно, допустим, тогда ему не позволила совесть отчитывать меня полуживую от холода. Пусть я и спасла его брата, иллюзий, что меня минуют воспитательные беседы, я не строила. А может, будут не только беседы? Придумает какое-нибудь мелкое, но пакостное наказание. Конечно, пока я валялась с температурой, он меня не трогал, но сейчас я вполне оклемалась. Возможно, время для трудного разговора пришло.

— Кох приготовил тебе чай, — Вилли поставил на стол стакан и небольшую банку. — И умудрился где-то раздобыть мёд. Так что пей, пока горячий.

Я укуталась в кокон из одеяла и села поудобнее. Вилли не спешил уходить, наоборот уселся на стул. Ну точно, сейчас будет читать нотации! Но он молчал, бесстрастно наблюдая, как я размешиваю мёд. Уже сказал бы всё как есть, чего он тянет? Я осторожно взяла горячий стакан и не удержалась от шутки:

— Там же только чай?

— Угум, — кивнул Вилли и желчно добавил: — С мышьяком.

Ты смотри, научился наконец-то правильно реагировать на подъёбы.

— Ну не знаю как насчёт мышьяка, а я на твоём месте бы подсыпала какого-нибудь пургена.