Моя чужая семья (СИ)

— Ты удивительная, — его мягкий, чуть шершавый шёпот вызывает очередную волну возбуждения. Даже кожа мурашками покрывается. — Особенно когда ты вот как такая. Нежная, милая, трепетная. Такая вся моя... настоящая женщина. Которая не боится показать слабость, но при этом очень сильная. Которая кажется хрупкой, хотя на самом деле — словно из стали. Которая позволяет ухаживать и любить, несмотря на то, что спокойно может продлить и без этого. Спасибо, что позволяешь это делать мне. Я это ценю! Для меня это… дорого стоит. Да и… любому мужчине нравится, когда рядом достояний… его женщина!

— А я… твоя? — голос предательски дрожит. В горле подкатывает ком, даже глаза щипать начинает.

— Такая? — мягко смеётся Орлов и носом поддевает мой, — да! И мне очень нравится, что наконец-таки в тебе проснулось то самое чувство. Женское! Тот самый материнский инстинкт, который движет женщиной, сколько существует наш мир. Продолжение рода! Ведь без этого инстинкта женщине сложно вживаться в роль матери. И наконец-таки в тебе он проснулся. Я этому безгранично рад! Если получится задуманное, уверен, наша семья действительно может стать полноценной!

— А меня удивляет эта ситуация, — жую слова, толком не оформив мысль.

— Какая?

— Обычно женщина хочет завести детей, а не мужчина, — бурчу, пряча взгляд, но бессовестно нежась в объятиях Орлова. — Мужчина любит себя! Свою женщину, а не ребёнка. Поэтому я и удивляюсь тебе и твоему желанию...

— Что может быть удивительного в желании продолжить свой род черед женщину, которая безумно нравится? — Алексей в свою очередь не укоряет, искренне желает знать, как и я.

— Значит, ты странный, — сдаюсь.

— И ты не проще! — со смешком парирует Алексей. — Вот и не могу понять, откуда у тебя страх деторождения?

— Нет его, — фыркаю, тоже пытаясь свести тему к шутке.

— Боишься! — настаивает мягко Орлов. — Или ты боишься испортить фигуру? Я читал, что у многих девушек есть такая беда.

— Какой бред, — вот теперь возражаю с большим чувством. Даже ударяю по плечу Орлова шуточно кулачком, чтобы выказать насколько я возмущена его предположением. А потом осекаюсь. Наверняка у Лады могли быть такие мысли, потому стараюсь выкрутиться пока не налажала.

— У меня муж вообще-то охренительно богатый! — и Орлов смеётся, глядя с наигранной укоризной. — Он мне сделает новое тело, если приспичит. Сделает же?

— Сделает что угодно, — обещает Алексей, а я чуть не морщусь от удовольствия.

— Просто я очень боюсь, что ты от меня отвернёшься, и я останусь одна. Одна и у разбитого корыта! Без жилья, средств к существованию… Я не уверена, что смогу одна воспитать ребёнка. Не уверена, что смогу его обеспечить.

— Какая глупость! — морщит лицо Орлов. — Я не собираюсь тебя бросать ни с чем! И, Лада, ты себя недооцениваешь. Ты сильнее, чем думаешь! Не представляешь, как я тобой восхищаюсь.

— Ты? Мной? — опешиваю от его заявления.

— Конечно! Не каждая женщина в силах абстрагироваться от прошлого. Пережить то, что ты пережила… Признаюсь, я порой забывал про весь твой путь и… может даже отчасти винил в чём-то, но я прошу за это прощения.

Эта фраза слегка вгоняет в недоумение, но я не смею его откровенно высказывать, поэтому жду, что он ещё скажет:

— Даже если ты не замечаешь много внимания, я присматриваю за тобой и вижу изменения. Ты становишься более счастливой. Ты учишься заново жить. Даже не знаю существуют ли такие хорошие психологи, способные пациента после твоей травмы вернуть к жизни. А ты… без чьей либо помощи! Конечно, я восхищён!

Сердце бьётся мощно и громко. Я путаюсь в мыслях, у меня столько вопросов, что лучше глупо молчать!

— И надеюсь, что вскоре ты станешь мне ещё ближе. Поймёшь, что я тебе не враг. Пусть и другом не лучшим был, но точно не враг. И если мы хотим продолжить отношения, было бы неплохо, если бы ты стала мне доверять больше. Чем больше я знаю о тебе и твоих страхах, тем больше шанса, что сообща мы сможем их побороть. А главное, необходимо знать корни этих страхов...

Некоторое время мы топим кухню молчанием, и когда я понимаю, что обязана что-то рассказать, тихо нарушаю тишину:

— Не помню рассказывала тебе или нет, но я не по наслышке знаю, что такое нищета и одиночество. Что такое... нет поддержки. И я бы очень не хотела, чтобы у моего ребёнка было такое же детство, как у меня.

Орлов секунду хмурится, а потом кивает:

— Об этом я не имел понятия, потому что… — выдерживает небольшую паузу Орлов и чуть виновато на меня глядит: — знаю ровно столько, сколько ты посчитала нужным рассказать.

— Быть не может, что ты так ничего обо мне не узнал без моего ведома, — это роняю так — ради красного словца. Но мысль меня уже посещала и не раз. Но высказывая своё предположение, очень сильно надеюсь, что ошибаюсь.

Ох, чёрт! Орлов опять загадочно улыбается, чмокает меня в губы, ведёт ладоням по спине до задницы, нежно сжимает полушария ладонями.

Прижимает к себе ещё плотнее, да так, чтобы я оказалась в полном его плену: