Моя чужая жена

Потом, позже, конечно, пришло осознание, что подставили меня те, кто дал бабки. Отработанная и отлаженная схема: найти целеустремлённого лоха, забрать все и требовать от него еще больше. Я по сравнению с их влиянием и связями – никто, мусор под ногами. Таких людей боялись даже менты, не особо трогая. И вот мне прозрачно намекнули, что если не хочу, чтобы мою жизнь превратили в пожизненное рабство, то я должен им услугу. А там полный треш. Наркота. И я могу ее и не успеть переправить до пункта назначения. Естественно, если меня накроют, все сольются, делая из меня козла отпущения.

Времени было мало, а выкручиваться как-то надо. Разумным казался только один вариант. Дядька у меня работал в органах, вроде полковник, я давно с ним не общался. Единственный брат моего погибшего отца. Но у нас с ним на тот момент был конфликт, я отрекся от таких родственничков. Однако мое тогдашнее положение диктовало другие условия. Нужно было засунуть гордость в жопу и идти на поклон. От всего этого дерьма раскалывалась голова. Казалось, что по мне проехались катком.

Последней каплей стала встреча с Денисом. Мы встретились случайно или неслучайно… Теперь, кажется, что эта двуличная мразь все подстроила. Нашел время, когда я морально и физички разбит. Но шакалы всегда бьют в спину.

За своим потоком мыслей не сразу его заметил, припарковался на стоянке, вышел из машины, а он стоит рядом, облокотившись на капот своей тачки. Недешевой тачки, Таня говорила, что он мажор, но, бл*дь, «хороший человек». Она всегда его выгораживала. А эта мразина мне с первого взгляда не понравился. Глазки, как у шакала, гаденькие и подлые. Облизывает Таню, а она все дружбой прикрывает. И вот этот «друг» тормозит меня, окрикивая:

– Эй!

Резко оборачиваюсь, секунды торможу, оглядываюсь на наши окна, в которых горит свет. Иду к самоуверенному, ухмыляющемуся белобрысому холеному уроду. Я не в том настроении, чтобы церемониться и вести светские беседы. Я в состоянии убивать всех, кто попадается мне на пути.

– «Эй», бля, будешь кричать своей телке! – сквозь зубы цежу я.

– Ну ты же отозвался, – внаглую ржет мразь, и я хватаю его за грудки, впечатывая в металл машины. Не сопротивляется, стоит ровно, только скалится, будто специально провоцирует. Не лучшее время он выбрал. Но я пытаюсь держаться, насколько вообще позволяют мои слетевшие тормоза.

– Ты что, тварь, здесь делаешь? – у меня в голове картинки того, что, пока меня не было, эта мразь трогала мою жену. Ревность сносит крышу, и я не способен анализировать и мыслить адекватно.

– Да так, гуляю, – намеренно переводит глаза на наши окна, и я встряхиваю его, вынуждая смотреть в глаза.

– Слушай меня, «друг», внимательно. Если я еще раз увижу тебя на горизонте, или ты, мудак, посмеешь написать хоть слово моей жене, я тебя закопаю. Живьем, сука, закопаю! – наверное, в моих глазах он видит что-то такое ненормальное, дикое, отчего на минуту тушуется и пытается вырваться. Но я перехватываю парня крепче и тяну на себя, чтобы смотрел в мои налитые кровью глаза.

– Она моя и была моей. Я не трогал ее, берег для себя, – вдруг выдаёт он так же спокойно, глядя мне в глаза. – И симпатия у нас была. Стоило мне захотеть, и мы с лёгкостью преодолели бы черту дружбы. Но… мне пришлось уехать в Штаты. А пока я отсутствовал, ты взял то, что принадлежит мне. – Дышу, глубоко втягивая в легкие как можно больше кислорода, чтобы не убить мразь прямо здесь. – Первый мужчина, – ухмыляется, марая своим языком имя моей жены. – Ты был у нее первым, поэтому она и запала, но я сделаю так, что второй затмит первого. И я не буду подходить, поверь, она сама ко мне придет. Сама! А я не растеряюсь.

Смеюсь ему в лицо, скорее, истерично, потому что сердце грохочет, и меня клинит не по-детски. В ушах звенит так, что, кажется, внутри меня, как в туннеле, навстречу друг другу несутся два скоростных поезда.

– А ты фантазер. Моя женщина от меня не уйдет. Но можешь помечтать, – отталкиваю парня, потому что чувствую, как окончательно теряю адекватность и реально могу убить эту тварь на месте. Разворачиваюсь и ухожу домой.

А там все как в тумане. Голова не соображает. Нужно решать насущную проблему, которая важнее необузданной ревности, и меня рвет на части. Хочется сжать голову и закричать, чтобы эта гребаная планета остановилась и дала мне передышку.

Таня что-то говорит, мельтешит перед глазами. А я пытаюсь переключиться на свои проблемы, уходя в себя, иначе сорвусь на нее и совершу то, чего она мне не простит. Тата прикасается ко мне так нежно, ласково, заботливо, а у меня кожа горит от ее ладошек на груди. Дышу глубоко, часто сжимаю челюсть, чтобы не толкнуть ее к стене и не сжать тонкую шею, требуя ответов. Что у нее было с этим Денисом, и что, блядь, происходит сейчас? И что он делал здесь?! Понимаю, что мне нужно остыть, успокоиться и только потом вести диалоги, иначе будет очень плохо. Всем! Мне кажется, что я двинулся и теперь просто держу свое сумасшествие в себе, пытаясь никого не зацепить.