Моя чужая женщина

Света не унимается, как ее зацепила рыжая, представил – и весело стало. Эта дерзкая сучка кого хочешь доведет до бешенства, как вообще дожила до своих лет, удивительно.

– Пусть зайдет.

А когда Арина появляется в кабинете, сердце дергается в груди.

Удар, второй, чаще, быстрее.

На ней простая осенняя куртка, джинсы, дешевые кроссовки, свитер, волосы собраны в пучок. На бледном лице безразличие, россыпь веснушек и лисьи глаза.

– Какой интересный экземпляр, – Савелий подходит ближе, рассматривая девушку, она позволяет это сделать. Но сейчас точно что-то будет.

– А у вас веселый зоопарк, Тихон Ильич, мартышка в приемной, ползучий гад в кабинете, весело живете.

– Она точно проститутка? А то сильно разговорчивая.

– Точно, но тебе и даром не дам. Тихон Ильич, давайте закончим эту аудиенцию, а то я сегодня стирку затеяла, белье в тазике замочила с утра, закиснут трусишки.

Девушка наигранно улыбается, а у меня руки чешутся ее наказать. Совсем недавно было желание душу из нее вытряхнуть и все узнать про то, почему так живет, что делала в том баре, но любопытства во мне меньше не стало.

– Покровский, где ты нашел такую дерзкую и острую на язычок шлюшку?

«Шлюшка» покоробила, а Арина сморщилась сама от этого определения, словно от неприятного запаха.

– Это я еще не острила. Так что? Будем оскорблять меня или скажем, в чем дело, да я пойду, вот реально, дяденьки, некогда мне с вами тренироваться, кто кого хлеще обольет грязью.

Выражение лица от игривого и насмешливого меняется моментально – так же, как и речь. Безразличие, ненависть, презрение, видно, как она сдерживает себя, смотрит мне в глаза, а в ее взгляде сталь и холод.

Кто же тебя так обидел, девочка, что все вокруг враги?

– Савелий, иди, как узнаешь что нового, звони.

Но Кузнецов не двигается с места, смотрит на девушку, чуть склонив голову, мне самому это начинает не нравиться.

– А я много заплачу, очень много. Поехали со мной, – вкрадчивый голос Савелия, он останавливается рядом с Ариной, я инстинктивно сжимаю кулаки. Неужели смогу ударить его?

– Мартышка из приемной отсосет бесплатно, она это умеет, на лбу написано. Рекомендую, а я не по этой части.

Кузнецов дернул подбородком, снова поправил пиджак, не любит Сава, когда ему отказывают, он же у нас красавчик нарасхват.

– Савелий, ты меня слышал? – повышаю голос, потому что эта сцена начинает напрягать, вижу, как Арина держит прессинг моего заместителя. Молодец, девочка, вот за это еще раз молодец и за то, что в ней нет наркоты.

– Увидимся, милашка.

Прозвучало не совсем дружелюбно, Савелий обернулся, быстро посмотрел на меня, вышел из кабинета.

– Козел конченый.

Нескрываемые, самые искренние эмоции прозвучали от Арины громко, девушка поправила выбившуюся из пучка волос прядь, взглянула на меня.

– Я слушаю.

А вот сейчас было сказано так, будто это не я хочу с ней поговорить и приказал привести, а она со мной, и разговор будет не из легких. Мне бы думать о другом, о деле, о том, что кое-кто без моего согласия начинает делать свои дела. Что мой город хотят утопить в наркотиках, а потом и в беспределе, а я пытаюсь разгадать ребус по имени Арина.

Глава 10

Арина

– У тебя какие-то проблемы?

Не отвечаю, смотрю в голубые глаза викинга, он и сегодня одет не по теме: рубашка, пиджак, а ему больше подойдет меховая накидка, кожаные штаны и тяжелый меч в руке.

Есть ли у меня проблемы? Проще сказать, чего у меня нет. Нет дома, семьи, перспектив и будущего, нет веры в людей и справедливость. Нет, единственного близкого человека, которого я оставила, наконец, решившись сделать шаг и жить ралли себя. Но пока даже этого у меня не получается.

Есть ли у меня проблемы?

Подполковник полиции Никифоров Константин Андреевич говорил, что проблема – это я. Самая настоящая, причиняющая всем и ему неудобства, а еще боль. Но он, как истинный мазохист, который любит эту самую боль, не отпускает меня, держит рядом, постоянно царапая пальцы о шипы. Это его кровь на моих татуировках, образно, конечно, но пару раз я ему пустила кровь по-настоящему.

– А у тебя?

Хозяин города – по версии одной медсестры – прищуривает глаза, вокруг них появляются лучики мелких морщинок, они ему идут, хмурит брови, о чем-то думает. Наверняка решает не судьбу мира, а лично мою. Как же я устала от этих вершителей и правителей.

– Я так тебе неприятен? – видимо, все эмоции отразились на моем лице.

– Мне бы сейчас сказать что-то вроде «нет, что вы, вы вполне приятный мужчина, секретарша даже ходит без трусов, а это показатель», но я совру.

– Значит, неприятен.

– Как и твой друг. Ведь друг? Паршиво ты их выбираешь. И секретарша паршивая.

– Обоснуй.

Почему ему так интересна моя персона и мое мнение? Наверняка уже накопал информацию обо мне, но даже любопытно, что он конкретно знает.

– Слушайте, Тихон Ильич, вы велели меня привести к вам, чтоб обсудить ваших сотрудников и друзей? Хотя я вообще не понимаю, зачем вам они? Закатывать в асфальт врагов напарники точно не требуются.