Моя чужая женщина

– Карим мать провожал в аэропорту, ну, Алену не заметить трудно. Шла, оглядывалась, налетела на чей-то чемодан, у бабы какой-то залаяла шавка на руках, тут же заплакал ребенок. Она умеет суету наводить.

Стас посмотрел на меня, улыбнулся, хотя вот мне совсем не до веселья. Паршивка малолетняя, выпорю и запру в подвале дома. Но Алена умеет устраивать вокруг себя маленькие и большие катастрофы с самого детства.

Неделю назад ей исполнилось восемнадцать, самый паршивый возраст, она считает, что теперь ей все можно, я тиран и деспот. Она ждет свободы, а на самом деле запретов появилось в несколько раз больше.

– Скажи Кариму от меня спасибо.

– Ой, да перестаньте, Тихон Ильич, каждый бы из нас так поступил.

Снова стоим в пробке, пошел мелкий, словно крупа, снег, вроде и город небольшой, не столица, а вечно какие-то заторы. Те пять лет, что я пытаюсь как-то справиться с этим городом и его нелегальным бизнесом, мои ребята со мной и знают Аленку с детства.

Из милой и забавной девчонки, с которой постоянно что-то случалось, она выросла в красивую девушку, и теперь масштаб происшествий стал обширней и разнообразней.

Пытаюсь держать себя в руках, надо бы ей позвонить, но не хочу спугнуть и испортить эффект появления. Набираю другой номер, мне пофиг, сколько сейчас времени в Лондоне, и если эта сучка не ответит, я прилечу и лично сверну ей шею.

– Тихон, доброе утро.

В трубке сонный хриплый голос, шорох.

– Я тебе, Вера, сука, сейчас испорчу доброе утро! Ты вообще там, мать твою, охренела?

– О, господи. Почему всегда, когда ты мне звонишь, я слышу только неприятные слова в свой адрес? Тихон, так нельзя, мы давно не вместе, и ты не имеешь никакого права меня оскорблять, я пожалуюсь Симону.

– И что он мне сделает?

– Да ты ревнуешь.

– Вера, заглохни и ответь – где твоя дочь?

– А ты разве ее не встретил? Она сказала, полетит к любимому папочке, соскучилась по родине.

– Нет, папочка ее не встретил и слышит эту ересь впервые.

– Да?

– Да, Вера, да. Я слушаю тебя.

Вера молчит, наверняка думает, что сочинить, но сказочница из нее хреновая, такая же никудышная, как и мать. Вере было девятнадцать, когда она родила от меня Аленку, милая девушка с длинными светлыми волосами, ей не хватало сарафана и венка в волосах, такая русская красавица с небесно-голубыми глазами.

Повелся, не стану отрицать, может, даже и любил, в двадцать четыре года на все смотришь иначе, но рождение дочери было шоком и радостью, я люблю свою Аленку. А вот ее мать оказалась не такой уж и наивной девушкой в сарафане.

Жить вместе не получалось, у меня были совсем другие интересы, бизнес-схемы, легкие и не очень деньги. Короче, семьи не вышло, любви не получилось. И вот моей дочери восемнадцать, она учится и живет в Англии, ее мать вышла замуж за французского ресторатора Симона Тома и живет там же, но от моих денег не отказывается никогда, а пользы как всегда ноль.

– Ты язык проглотила?

– Девочка влюбилась.

– Что?

– Что ты так реагируешь? Да, у нее есть парень – виртуальный, они не встречались, она к нему и полетела.

Это какой-то ебаный пиздец. Виртуальный парень? Нет, я точно отдам ее в монастырь.

– И ты так просто ее опустила? Вера, блять, у тебя мозг есть?

– Есть, и не ори на меня! У меня его не было, когда я связалась с тобой, а сейчас есть.

– Нихуя у тебя нет.

Отключаюсь, не в силах слушать этот бред, готов разбить телефон, но сжимаю его в руке.

– Стас, мы долго будем еще ехать? Давай по тротуару.

Стас, нарушая все правила, через дворы объехал пробку, еще пять минут – и мы на месте – у «прекрасного» отеля, напоминающего клоповник, с названием «Айдар».

В том году здесь один наркоман убил проститутку, деньги нужны были, помню тот случай. Капитан Миша Кобзев рассказывал в подробностях, еще на меня наезжал, что я порчу ему все показатели и повышаю статистику по району.

– В каком номере?

– Семнадцать. Мне с вами, Тихон Ильич?

– Нет, позвони в офис, узнай, как там моя гостья, мы скоро будем.

Открыв дверь ногой, захожу в холл, накурено так, что дышать нечем. Девушка за стойкой хочет что-то сказать, но женщина постарше ее одергивает, они знают, кто я. Иду по коридору, где-то слышны стоны и громкий звук включенного телевизора.

Ударяю кулаком в дверь с номером семнадцать, без особых усилий замок ломается, Алена смотрит испуганно, сидит в кресле, в руках телефон.

– Папа!?

– Папа! Прикинь, твой папа? Который оплачивает сраный колледж в сраной Англии, чтоб его дочурка получала образование и не висела на шее у мужиков, как ее мать, а была самодостаточной личностью. А эта дочурка вот как поступает. Или там так плохо учат на психолога?

Алена встает, откидывает за спину распущенные волосы, смотрит с вызовом, поджимает губы, сейчас что-то будет. Не видел ее полгода, соскучился, а она мне такие выкидоны выкидывает.

– Я уже взрослая, мне восемнадцать лет, я сама вправе решать, где и с кем мне быть. У меня есть парень, и мы хотим быть вместе. У нас любовь. У нас чувства! Хотя, кому я говорю? Тебе не понять.

Господи, за что мне все это?