Моя чужая женщина

В руки дают стеклянный бокал, жидкость цвета крепкого чая, плавают травинки, нюхаю, мне уже все равно, что пить в этом доме, лишь бы вновь начавшуюся боль в голове остановить, а еще плечо. Делаю несколько глотков, прислушиваясь к ощущениям.

– Спасибо вам, что приютили.

– Сына доброго воспитала, это ты не смотри, что грубый да резкий, сердце у него золотое.

– Да, спасибо ему.

У меня забирают стакан, прикрываюсь теплым одеялом, я, оказывается, раздета, на мне лишь плавки, а убегала я в джинсах и свитере. Вновь оглядываю помещение – все, как в деревенской избе: тканые половики на полу, ведро с водой, ковшик, коромысло в углу, русская печь, за занавеской комната.

Не думаю, что они сгорели, нет, не должны, в комнате было открыто окно, да и они были не пьяны, я ведь слышала крики и мат, пока ногти ломала о замерзшие затворы на воротах.

– А как можно в город добраться? Мне очень надо.

Женщина повернулась, вытерла руки о фартук, пригладила волосы, склонив голову, начала меня изучать. Боль и правда отпустила, немного крутило живот, и хотелось пить после травяного напитка, а еще зарождался страх.

Серафима ничего не ответила, за дверями раздался шум, открылась дверь, и в помещение вошел высокий мужчина, у меня даже сердце кольнуло в груди, решила, что это Тихон, комплекция такая же. Но когда он снял шапку и полоснул темным взглядом, стало немного не по себе.

Одежда засыпана снегом, в руке ружье, кофта с высоким воротом, отросшая борода. Мне бы тоже не понравилась такая гостья, как я.

– Что там, сынок?

– Снег валит как ненормальный, все замело.

– Так на то и зима, чтоб он валил.

– Ну, рассказывай, находка ночная, от кого и куда убегала?

– Леня, ну чего ты так сразу полез к девушке?

– А то, что я не люблю сюрпризов и не люблю странных и проблемных гостей.

Волевой мужик, сразу чувствуется стержень и сила. Нет, они с Тихоном не похожи, этот не воин, этот Леонид больше защитник. Глаза черные, борода с проседью, кулачища на коленях лежат огромные. Как у такой щуплой старушки родился такой богатырь?

– Я жду.

Не хочу говорить – не потому, что это секрет, а потому, что не хочу ввязывать этих людей в то дерьмо, что я попала.

– Там был дом, деревянный. Где-то в лесу, точно не скажу.

– Он горел, полыхал красиво, далеко было видно. Твоя работа?

– Там были люди, что с ними?

– А вот ты мне скажи, что с ними?

– Леня, отстань от нее, иди ужинать, остынет все.

Но Леонид, как и его мать, сверлил меня взглядом, ждал ответа. Что мне сказать? Что я облила дверь и крыльцо дома бензином из канистры, нашла в кармане чужой куртки зажигалку, кое- как открыла ворота и поехала по занесенной дороге в ночь неизвестно куда? Лишь бы вырваться и не ждать веселой ночи в компании пьяных и обдолбанных мужиков.

Гонимая страхом, с трясущимися руками, давила педаль газа, пока внедорожник не занесло на очередном повороте, и я не врезалась в дерево, не ударилась головой и не потеряла сознание.

Мой эпичный побег, можно сказать, закончился ничем, но меня нашли и спасли, спасибо Леониду за это.

– Не пугайся, ты просто нравишься ему. Совсем одичал мужик в лесу, сколько говорю, чтоб бросил свое затворничество, столько лет прошло, не все женщины одинаковые. Это мне тут хорошо, а ему к людям надо.

– Мать!

Леонид скрипнул зубами, сжал губы, нахмурил брови. Вздохнула, рассказать придется, такой просто так не поможет, а мне надо в город, в любой город, лишь бы подальше и туда, где тепло.

Глава 27

Покровский

– Мишаня, расскажи мне, что хорошего?

– Нет информации, Тихон Ильич.

Сжимаю пластик телефона в руке, опустив голову, смотрю в одну точку, а потом на секунду прикрываю глаза и стараюсь держать себя в руках. Получается плохо.

Нет основания не доверять Миши Кобзеву, он делает все, что в его силах, начальству звонить не стоит, он и так после моего визита пил не то валерьянку, не то коньяк.

– А что камеры? Мишань, ну по камерам-то, ты сам знаешь, можно найти кого угодно и что угодно.

– Снег валит третий день, вся оптика заляпана, номера машин, из аэропорта три дороги – не много, но и не мало.

Да, поганый снег действительно валит третий день, ровно столько, сколько нет Арины. И как я мог так отвлечься, просто на минуту отпустил ее, даже чуйка не сработала, что все могло пойти не так, что она может исчезнуть. По камерам действительно ничего не видно, в помещении девушку все время кто-то закрывал, а на улице совсем все хреново.

– Она так и не дала о себе знать?

– Нет. Ладно, держи меня в курсе, Мишань, ты понял? Любая мелочь, подозрение, все что угодно.

– Хорошо.

Отключаюсь, бросаю телефон на стол, теперь смотрю на ярко-оранжевый шарф, его нашли на тротуаре – затоптанный, в снегу.

Три дня практически не сплю и не ем, мысли разные, они мешают жить и трезво соображать. Хочется напиться, забыться, но нет, сейчас не время. Саид словно специально появился в аэропорту, надо бы с ним поговорить, меня уже достала эта негласная холодная война, я не знаю, что задумал губернатор, зачем ему этот турок.

– Тихон Ильич? Можно?

Светлана робко заглядывает в кабинет, заходит, в руках поднос с кофе и даже какие-то тарелки.