Моя чужая женщина

Чувствую, как зашкаливает пульс, как мое сердце выламывает грудную клетку, как адреналин обжигает вены. Он сейчас может сделать что угодно со мной, а потом сказать, что я сбежала, я ведь совсем не знаю, чего ожидать от Гектора, и кто он такой для Никифорова на самом деле: помощник, друг, соратник, палач?

Вскинув голову, смотрю с вызовом и ненавистью, сейчас мне доступно только это, продолжая упираться в грудь мужчины, царапая татуировку ногтями. Еще один мужик обиженный бабами. Сейчас это так отчетливо по нему видно. Иначе с чего Гектору так на меня набрасываться?

– Никифор как-то сказал, выпив лишнего, что ему с тобой иногда страшно. Ты слишком похожа на своего отца. Взгляд убийственный, как сейчас.

А вот это реально выбило из колеи и оглушило. Но хватка ослабла, Гектор отпустил меня, толкнув в кресло, сам снова надел футболку, взял телефон.

– Утром выезжаем, у тебя есть время придумать красивую историю, может, полковник и не убьет тебя, хотя… сомневаюсь.

Он ничего больше не сказал, просто вышел, хлопнув дверью. А я так и сидела, оглушенная услышанным, прокручивая в голове раз за разом фразу, сказанную о моем отце.

Глава 34

Арина

– Ты меня не понимаешь, не слышишь и не хочешь слышать! Я хочу нормальной жизни! Хочу учиться, работать, хочу быть как все!

– Ты живешь лучше, чем все.

– Это не то, Костя! Сколько еще должно пройти лет, чтоб я тебе, в конце концов, надоела? Чтоб ты перестал видеть во мне куклу, начал понимать, что я человек, у меня есть желания!

Я кричала, срывая голос, слезы обжигали щеки, меня трясло в очередной истерике от бессилия и понимания, что я не могу достучаться до этого человека. А он просто смотрел на меня, как на избалованного ребенка, пил коньяк, красиво грея бокал в ладони.

– Я уйду сама. В один вечер ты вот так же приедешь, а меня уже не будет, и только не надо шантажировать меня Артемом. Ты сам его посадил, я знаю, чтоб держать меня на коротком поводке. Но я тут подумала…

– Ты подумала? Очень рад, что ты умеешь это делать, а не только читать книжки, разбивать дорогие машины и танцевать стриптиз в клубе.

Ничего не отвечаю на его замечания, да мне плевать, что там и кто обо мне думает, а что Костя – так и подавно.

– Да, я подумала, что мой брат выбрал сам свой путь. Это его карма – быть обиженным на весь мир, строить из себя крутого. Захотел сесть, пусть сидит. Он сделал выбор, а я хочу сделать свой.

Костя вальяжно расположился в своем кресле, здесь вообще все его – от коврика у дверей до упругого ортопедического матраса на широкой кровати. Некая пристань для утех со своей милой рыжей лисичкой, как он меня называл на той самой кровати. Живу на правах содержанки и вот уже в сотый раз завожу одну и ту же пластинку о свободе и о том, что я человек, имеющий право выбора.

– Но от твоего поведения зависит то, как он сидит. Понимаешь?

А вот это всегда удар ниже пояса. Артем был всегда больным местом, а Костя бил уверенно и всегда точно в цель.

Дернулась, отвернулась к окну, за ним ветер срывал листву с деревьев, а меня выворачивало от отвращения ко всему миру, к Косте, к самой себе, к брату, который хотел стать крутым.

– Иди ко мне.

– Нет.

– Подойди.

Голос холодной сталью режет по венам.

– Нет! Я ничего не хочу! – закричала громко, так, что у самой зазвенело в ушах и от ненависти побелело в глазах.

Костя долго смотрел, его взгляд вроде бы не изменился, но я знаю, я чувствую, когда он вот так начинает себя вести, воздух накаляется. Отставил бокал с недопитым коньяком на столик. Повернул голову в сторону, хруст позвонков, мне бы бежать тогда, спрятаться в ванной, выждать, когда он остынет и успокоится, но я с вызовом продолжала прожигать его взглядом.

Встал, медленно подошел. Нет, он никогда меня не бил, говорил, что мог бы, но тогда на моем прекрасном теле будет синяки, а он так его любит любить часами. Я очень часто ловила себя на мысли, что он болен, но тут же отмахивалась от нее, потому что тогда становилось страшно реально.

Никифоров – манипулятор с маниакально-одержимой зависимостью мной. Наделенный огромной властью, умом, хитростью и, что самое главное, терпением. Термоядерная смесь.

Я чувствую тонкий запах его парфюма, сама выбирала много лет назад. Пахнет не только им, ещё алкоголем, железом и… кровью. Не помню, чтоб я чувствовала этот запах раньше.

Он медленно поднимает руку, касается пальцами щеки, замечаю сбитые в кровь костяшки, и запах железа становится более насыщенным. А дальше по моей спине идет холод, и я перестаю дышать.

– Моя глупая маленькая лисичка. Ты ведь знаешь, как я тебя люблю, всегда любил, с того самого дня, как увидел. На тебе было летнее платье, белое, почти прозрачное, собранные волосы, но несколько прядей выбились, и первое, что мне захотелось сделать, это убрать их, потому что только я должен касаться твоей кожи.

Костя слишком близко, от его энергетики и сдерживаемой силы скручивает внутренности. Он ведет пальцами по виску, убирая волосы, спускается по лицу до шеи и, обхватив ее одной рукой, легко сжимает, заставляя, подняв голову, смотреть на него.