Моя чужая женщина

– Вот именно: все сделали, – неожиданно сказала Галя. – Вспомните: как вы старшего-то баловали? Толю?

– Молодая еще, меня учить! – вскинулась Антонина Дмитриевна. – Своих сначала вырасти!

– Галя права, – вмешалась Татьяна. – Что Толька балованный, это уж точно. Твой тогда завскладом работал, денег было море. У тебя и дубленка импортная, и сапоги финские, и костюм замшевый, – все было. А откуда?

– А ты всю жизнь мне завидовала!

– Не всю. Но ты бы хоть раз предложила: давай, Татьяна, и тебе достану. Сапоги там или джинсы для девчонки. Кроссовки те же. Нет, ты хотела, чтобы все это было только у тебя одной. Чтоб только ты – и в замшевом костюме! А теперь спрашиваешь: за что? Ты, Антонина, не по совести жила.

– А ты по совести? – всхлипнула заведующая. – Завидовала по совести? Сплетни про меня распускала по совести? Я ведь тоже помню, как…

– Ну, завели! – поморщилась Галя. – Начали считаться! Да когда это было-то? Вы еще революцию вспомните!

– Сплетни? – не унималась Татьяна. – А за что твоего мужа со склада попросили?

– Не попросили. – И Антонина Дмитриевна со злостью посмотрела на своего зама. – Он сам уволился. В трудовой книжке так и записано: по собственному желанию. Статья тридцать первая.

– И во сколько же она ему обошлась? – фыркнула Татьяна. – Тридцать первая статья? Все отдал или на черный день осталось? Нет, Тоня, это не сплетни. Это чистая правда.

– За правду, значит, ратуешь. Ишь! Правдивая!

– Да уймитесь вы! – сказала Галя. – Не время сейчас считаться! Что посеяли, то и выросло. Все у Толика на глазах было. И как отец воро… деньги зарабатывал и дом был – полная чаша, как потом откупался. Чего уж греха таить? О младшем надо подумать. О Пашке.

– Да, Антонина Дмитриевна, – сказала вдруг Таисия Максимовна, перемещаясь поближе к группе, которую возглавляла заведующая. – Почему к вам с обыском-то пришли?

– Нинкины бриллианты ищут, – поджала губы заведующая. – Вроде как Толину машину видели у коттеджного поселка в тот вечер, когда она застрелилась.

– Чего ж ваши сыновья там делали? – удивилась Инна.

– Долг возвращали, – с иронией предположила Татьяна.

– Пашка весь вечер дома был, – упрямо сказала заведующая. – На этом стояла и буду стоять! И мой подтвердит. Сидели все трое на диване и телевизор смотрели.

– Может, и Толя с вами был? – тонко улыбнулась Татьяна.

– Может, и был.

– А если найдут бриллианты?

– Да откуда ж они у нас?

– Сама призналась: сказала Пашке про драгоценности, а тот – старшему брату. Вот они и полезли к Нине на дачу. А там, кто знает?

– Позвоню-ка я старшему, – сообразила Антонина Дмитриевна. – Надо ему сказать, что у нас дома обыск.

– Догадалась наконец! – фыркнула Татьяна. – Да у него небось тоже милиция! Раньше надо было думать!

– О чем думать?

– О том, чтобы сигнал дать! Предупредить! Вот о чем!

– Что ты говоришь, Татьяна? Не виноваты они!

И Антонина Дмитриевна принялась набирать номер мобильного телефона теперь уже старшего сына.

– Не отвечает… – растерянно сказала она.

– Может, отключил? – участливо спросила Галя.

– Нет, трубку не берет. Длинные гудки. На домашний позвоню, – сказала Антонина Дмитриевна, теперь уже не думая ни о какой экономии.

– Ну что? – спросила Татьяна после паузы.

– Не отвечает. Дома у Толи никого нет.

– Значит, в бега пустился, – уверенно сказала Татьяна.

– Это почему же?

– Раз к Пашке с обыском пришли, значит, и до него доберутся. Толька ноги в руки, и…

– Да кто ж ему сказал?

Татьяна повела бровью на заднее сиденье, где затихли Милочка с Киской.

– А ты не догадываешься, с кем он по кабакам ходил? Из-за кого жену бросил? Для кого полез к Нинке за колечками-брошками?

– Ты на что это намекаешь? – грозно спросила заведующая.

– А причина вон – на заднем сиденье затаилась. – И Татьяна громко сказала: – А ну-ка, Мурка, вылезай из-под лавки!

– А что я? – пискнула Киска. – Я, кажется, никого не трогала!

– А кому ты звонила полчаса назад?

– Маме!

– Я слышала, как ты сказала в трубку: «К Пашке пришли. Тикай!» Это мама твоя должна тикать из-за того, что к Петуховым с обыском пришли?.

– Машка! Да ты что? – ахнула заведующая, вспомнив вдруг настоящее имя Киски. – Значит, ты с Толькой спуталась?!

– Ничего я не спуталась! – со слезами в голосе сказала Киска. – Он сам пристал!

– Что значит – пристал?! Ведь у него жена, ребенок! Насте три годика только! Что ж теперь, девчонке без отца расти?!

– А, ну-ка, иди сюда, – поманила красавицу пальчиком Татьяна.

– Не пойду! – огрызнулась Киска.

– А мы сейчас Петрову позвоним, – пообещала Татьяна. – И тебя из этого автобуса под белы рученьки – и в камеру! К уголовникам!

– Да меня-то за что?! – взвизгнула Киска. – Я никуда не лезла! Ни на какую дачу! Я вообще не знала, к кому он едет!

– Но что едет – знала? – грозно спросила Татьяна, которая взяла на себя роль дознавателя.

Заведующая ошарашенно молчала.

– Ничего я не знала! – продолжала отнекиваться Киска.

– Лучше скажи, – дернула ее за рукав Милочка.

– Толик меня убьет!

– Не убьет. Ему теперь лет десять дадут, не меньше, – пообещала Татьяна. – А за десять лет ты себе бандита покруче найдешь, раз уж пошла по этой дорожке.