Моя деревня

К а т я. Вас правда освобождают, товарищи. Берем вас на поруки. Поручились за вас. И надеемся, что вы достойны доверия колхозников…

К р у г л а к о в с к и й. Такая красивая — и не побоялась войти. Здесь же отщепенцы мужского пола. А дамские покои в левом крыле…

Г р о ш е в. В общем — теряй отсюда адрес, мымра!

М и л и ц и о н е р. Не так надо. (Заключенным.) Круглаковский!

К р у г л а к о в с к и й (подчеркнуто вежливо). Что вам угодно?

М и л и ц и о н е р. Грошев!

Г р о ш е в (нагло). Я!

М и л и ц и о н е р. Хватов!

Х в а т о в (подхватил на мотив «Гоп со смыком…»). Это буду я!

М и л и ц и о н е р. Демин!

Д е м и н. Ну а дальше, дальше что?

М и л и ц и о н е р. С вещами на волю — выходи!

Их всех как сдуло к двери.

Стой! Стой! По одному! В канцелярию! Оформляться сначала!

Б у л а т о в (милиционеру). Одну минутку. (Заключенным.) Громких фраз не будет. Но подумать вам советую. Вам поверили. По-настоящему поверили. А кому по-настоящему верят, он не может, не имеет права обмануть. И что бы ни случилось, кто бы ни ошибся в подходе к вам — не порите горячку. Сначала посоветоваться, а потом решать. И можете ко мне, в райком партии, в любое время. Договорились?

К р у г л а к о в с к и й. Поразительно остроумно и с огромным вдохновением. Нервы на пределе, но за всех отвечаю: советоваться, советоваться и еще раз советоваться, — на том стояла и стоять будет Советская власть.

Заключенные уходят.

Б у л а т о в (Кате). С большим волнением сказал. Вы поверили?

К а т я. Кажется, да. А вы?

Б у л а т о в. Поверил. Молодец вы, Катюша! Молодец! Довели дело до конца! Молодец!

Л и н ь к о в (Кате). Пиши. «Решетку вырезать немедля! Тюрьму под кирпичный завод!»

М и л и ц и о н е р. Товарищ Линьков! В канцелярию просят! Поручительство за освобожденных подписать.

Л и н ь к о в. Вот! Вторую жизнь, может, даем! Новую! А, Иван? Волнует?

Б у л а т о в. Поэтическая душа у тебя, неугомонный человек!

З а н а в е с.

АКТ ВТОРОЙ

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

У МАТРЕНЫ

Комната в большой избе. Перед рассветом. Через окно на улице виден фонарь. Сильные порывы ветра раскачивают его, и отсветы фонаря, бегая по комнате, освещают отдельные предметы. В углу под иконой видна детская кроватка. Стол, стулья. За ширмой  Л е в к а, уже одетый в рубашку и брюки, натягивает на ноги хромовые сапоги. Затем надевает пиджак. Потянулся за пальто и шляпой, висящей в стороне, но в это время  В е р а, лежащая в постели спиной к зрителю, повернулась к Левке.

В е р а. Ты что же, так и не спал?

Л е в к а (сухо). Спал. Пора за хлебом.

В е р а (ласково). Поди сюда.

Л е в к а (подсел к ней рядом и, не глядя на нее, говорит). Как на работу хожу… В очередь.

Она вдруг приподнялась и, обхватив его руками, заговорила жарко в самое лицо.

В е р а. Меня не приласкаешь… таишься… Жена тебе самый близкий товарищ, а ты таишься… У меня вот все сердце в кучку свело, и морщина уже одна появилась… Или остыл ко мне? За своими думками красоту мою не замечаешь? Ведь мне тоже ласки охота и откровенности твоей!

Л е в к а (попытался отвести ее руки). Ой, Верка, не время сейчас!

В е р а. Время! Время! Хоть поцелуй! Хоть скажи! Да и плюнь ты на все! Мы с тобой вместе — и все! А там хоть гори все!

Л е в к а. Снаряд ты бронебойно-разрывной, Верка! И в тебе тоже отцовская кровь! И мысли такие же! Все о своем, об сердце да о разном таком!

В е р а (очень ласково). Ну что же, не так сказала?

Л е в к а. Ты майора Котова помнишь? Ну, я еще рассказывал про него! Комбат мой! Демобилизовался. Помнишь?

В е р а. Ну?

Л е в к а. Свиноводческую ферму взял.

В е р а. Ну-ну! Ну, помню! (И уже села на постели, прикрывшись одеялом и подобрав ноги.)

Л е в к а. Орден Ленина ему дали!

В е р а. Ну и что? Да, Левушка…

Опять было хотела обнять, а он отвел руки.

Л е в к а. Все у дела! У всех забота! Вчера на улице председателя из «Опалихи», Митю Богатырева, встретил — отворачивается… Смотреть даже не хочет на меня…

В е р а. Да он же близорукий! Надумываешь все ты, Левушка…

Л е в к а (с иронией). Да где ему и узнать меня? Вот я теперь… Чистые сапожки, шляпа, да еще и усы отпускаю! Вот!