Моя девочка

- Потому что это ребенок. Ему нужно наблюдение и дополнительное обследование. Все это просто для страховки и предотвращения осложнений. Так положено, - Марина соглашается со мной кивком головы, утирая ладонями слезы. Уже смелее, крепче обнимаю ее, целуя в висок, проявляя заботу. Как ни крути, за все время, проведенное с ней, она и Антон стали мне родными, небезразличными людьми. Так проходят минуты, Марина немного успокаивается в моих руках.

- Леша, давай договоримся, что хотя бы на этой неделе мы не скажем Антону, что мы теперь не вместе. И я очень прошу тебя, после, поговорить с ним и как-то объяснить, что ты теперь не с нами, - настойчиво произносит она, уже уверенным и холодным голосом. Слегка отталкивает меня, ровно садясь на кресле. Целый день ей было не до наших отношений, мы не вспоминали о нашем разрыве. Это не имело никакого  значения. А сейчас она вновь перешла в режим «мы теперь друг другу никто ».

- Естественно я с ним поговорю, как только его выпишут из больницы.  Это даже не обсуждается, - тру лицо руками, понимая, что разговор с Мариной, который дался нам не легко, всего лишь мелочи по сравнению с тем, что мне предстоит донести до Антона, не нанеся ему при этом психологической травмы. Черт, за все время, проведенное  с ними, я так к нему привык, привязался, он стал мне, словно сын о котором я мечтаю уже давно. Как я могу теперь сказать ему, что я  ни хрена не пример для него?  И только от одной мысли, что я могу причинить боль ни в чем не повинному ребенку, меня скручивало где-то изнутри, вызывая чувство собственной ничтожности. Марина отворачивается от меня, кладет голову на спинку кресла.

- Марин, пожалуйста, поезжай домой и отдохни. Утром Антон должен увидеть тебя бодрой и полной сил. Он расстроится, если увидит тебя в таком состоянии. Не хочешь ехать в пустую квартиру, поезжай к матери, поддержи ее. Отдохни там, - я просто умоляю ее, видя насколько она разбита. - Я останусь здесь до утра.

- Ты прав, мне действительно нужно съездить к маме. Даже если я ей позвоню, она не скажет мне о своем реальном состоянии. Она до последнего будет утверждать, что с ней все хорошо, чтобы не расстраивать меня, - вздыхает она. - Только обещай мне, если Антон проснется ночью,  ты сразу же мне позвонишь!

Марина уезжает, оставляя меня наедине со своими мыслями. Сижу в полном ступоре. Слишком много эмоций за последние сутки. Как хороших, так и плохих. Это словно расплата для меня. Расплата за предательство, ни в чем не повинных людей. Достаю из кармана телефон, не понимая, почему за прошедшие полдня, мне  не поступило ни одного звонка. Словно весь мир знает, что сейчас меня не нужно беспокоить. Смотрю на дисплей и не понимаю, что происходит. На моем телефоне восемь пропущенных звонков. Пять по работе, три от моего Ангела. Последний раз она звонила час назад. И только сейчас мой затуманенный от неприятностей мозг, вспоминает, что во время разговора с врачом, я отключил звук, и во всей этой суматохе вообще забыл о его существовании. Набираю Ангелину, один раз,  второй, мне отвечает лишь монотонный голос автоответчика. Жду какое-то время, может час, возможно меньше, в минуты ожидания время всегда тянется вечно. Набираю мою девочку еще раз, и все тот же голос рассказывает мне, что я должен оставить сообщение после гудка. И я оставляю это гребаное сообщение, прося ее срочно мне перезвонить. Говорю ей, что мне не нравится, что она не отвечает на мои звонки.

Я звоню Лине всю ночь. Каждый долбанный час! Но все безрезультатно. И каждый час я оставляю ей по одному сообщению, снова прошу ее позвонить. Брожу по коридорам, выпивая лошадиную дозу кофе. Не знаю почему, но внутри зарождается нехорошее предчувствие.  Успокаиваю себя мыслью, что Ангелина просто спит. У нее разрядился или сломался телефон. Да мало ли, что могло произойти с этим чертовым аппаратом. Я зря паникую. Все хорошо. Решаю для себя, что  первым делом  с утра, я поеду к ней.

Я задремал на больничном кресле. Меня разбудила санитарка, моющая полы в коридоре. Смотрю на часы,  которые показывают семь  утра. Я проспал каких-то полтора часа, а точнее просто вырубился. Соскакиваю с места и иду к палате Антона. Из палаты, навстречу мне выходит дежурный врач, оповещая меня о том, что ребенок еще спит, но с ним все хорошо. Прохожу к Антону,  сажусь на стул рядом с его кроватью. Он такой бледненький, несмотря на то, что мальчугану уже почти девять лет,  он кажется мне маленьким и беззащитным. Осматриваю его внимательно: несколько ссадин на лице,  рука в гипсе. Вот, пожалуй,  и все видимые травмы. Антошка сладко спит, по привычке хочет раскинуть руки в стороны, но чертов гипс ему этого не позволяет, он немного морщится, ворочается, но не просыпается.

Марина приезжает к восьми. Врывается в палату, немного медлит в дверях, тихо проходит. Опускает сумки и пакеты с вещами на пол, впивается в сына обеспокоенным взглядом,  изучая каждую его черточку.

- Как он, просыпался? - шепчет мне,  подходя ближе.

- Нет. Еще нет. Как мама?