Моя девочка

— Это я виновата! Я видела, что Кира интересна Артуру, и сама дала ее телефон! Может, он ее уже…

— Не может, — поддав железа в голос, произнес я.

Но это возымело противоположный эффект. Лиза зарыдала так отчаянно, что у меня вновь заболело сердце.

— Никита, возьми Лизу. Только тебе я могу доверить дочь.

Теперь на меня смотрят две пары внимательных и почему-то встревоженных глаз. Какое-то странное ощущение вертится у меня в голове не первый раз и никак не может сформулироваться, но сейчас у меня нет ни времени, ни желания разбираться в этом.

Сначала — Кира.

— Никита, убери Лизу отсюда к черту. Отвези ее домой и дай успокоительное. Лиза, подожди! Дай мне телефон, а дома напиши все контакты.

— Что? — она вытирает глаза. — Какие контакты?

— Телефон, — повторяю я внятно. — Дай мне свой сотовый. Там же запись.

— Да-да, конечно, — протягивает она мне смартфон.

Никита встает, не задавая вопросов. Обнимает рыдающую Лизу.

— Я сам перепишу всех, кто может помочь, — говорит он мне.

Мой телефон звонит, мы договариваемся на встречу с самым лучшим сыскарем немедленно.

Черт! Я ведь хотел пить только минералку! Ерзаю на стуле, злюсь на себя за вино. Я уже хочу ехать, перевернуть небо и землю и найти мою девочку. Мне утешает то, что сыскарь Гарик обещал примчаться через четверть часа.

Я жить не смогу без нее, я уже не могу дышать. Боже, я в тебя не верю, но сделай так, чтобы Кира была жива!

Я очень надеюсь, что еще не поздно. Что еще и правда все можно исправить. Главное, найти Киру живой. А там я уже не выпущу ее из своих объятий.

ГЛАВА 24.

Лиза

— Кира, — кто-то зовет меня, зовет из такого далека, что я не понимаю, не узнаю этого голоса. — Моя девочка, очнись.

Какая-то тень склоняется надо моей кроватью. Может быть, мама? Нет, она никогда не говорила подобных слов. Может быть, это…

— Папочка? — шепчу я сквозь тяжелую вату моего кошмара.

— Да-да, именно так. Твой папочка тут, папочка здесь. Папочка всегда будет рядом.

Ужасно болит голова, и эти слова теперь почему-то не радуют.

Видимо потому, что это слова Фила, но говорит их не Фил. А слышать их от кого-то другого — сущая мука.

Почему так холодно? И так темно. Я вовсе не в кровати, я сижу с задранными вверх руками, привалившись к холодной стене. Может, Фил пробует новую игру? Он же обещал новую. Это было невесело, но он обещал.

Где я?

Мы были у Филиппа — о, я с чего-то вспомнила анальную пробку! — и я, видимо, перебрала с алкоголем, раз совершенно не помню, сколько прошло времени и куда делась жара.

Нет, это не Филипп! Точно не он. Не его мускусный аромат с нотками кофе и ванили. Мужчина передо мной пахнет не так. Этот пахнет неконтролируемой агрессией без оглядки на других. Потом. И еще чем-то похожим на пыль в комнате старой, сто лет не мытой бабки.

Неприятный такой запах.

Я еле чувствую свое затекшее тело, но старательно отталкиваю чужие, незнакомые губы, которые только что пытались завладеть моими. Меня прижимают насильно, вдавливая спиной в жесткую стену. Чужой язык вламывается в мой рот, чужие грубые руки сжимают нос, не давая вдохнуть. Пытаюсь ударить, но руки подняты наверх и, похоже, привязаны. А его руки лапают мою грудь. В мою ногу упирается его член.

Вот же гад!

Ах так! Сжимаю зубы изо всех сил, прикусывая чужой язык.

— Мерзкая тварь! — воет кто-то, но наконец отрывается от моего рта.

Меня оглушает удар по щеке такой силы, что искры вспыхивают перед глазами. И нет, это совсем непохоже на игру! Во рту солоноватый вкус, я кашляю, выплевывая свою и чужую кровь. Но хоть целовать меня больше не пытаются.

Дергаюсь и понимаю, что мои руки не просто подняты вверх, они и правда закованы в наручники. Мягкие, но очень цепкие.

«Как любит Фил, да?» — хихикает подсознание.

О нет! Это не Филипп. Фил делал со мной лишь то, что мне хотелось самой. Что доставляло мне удовольствие и радость.

— Кто ты? Зачем ты привез меня сюда?

Голос хриплый, в горле пересохло. Вдали — ругань и стенания.

— Кто бы ты ни был, дай мне воды, — скриплю я.

— Посмотри на меня!

Мне сжимают щеки, и я сквозь муть окружающего вижу знакомое лицо. Вспоминаю его речи в машине, его просьбу разрешить подвести до гостиницы. Я же не хотела ехать, я жопой чуяла подвох! А потом разозлилась на себя и на Фила — и вот результат.

— Артур?! — кашляю от смеха. — Точно, это же ты. Вроде хотел помочь и наврал. Ты гондон, Артур. Что за мать тебя родила?

Он закашлялся как-то смущенно, а я вдохновилась.

— Что за женщина назвала тебя своим сыном? Мне так нравилась эта легенда о рыцарях Круглого стола, а ты взял и все испортил. Если ты Артур, то выполняй обещанное.

— Что?!

— Ты обещал отвезти меня домой. Вот и отвези.

— Домой?

Черт, ну и блеск же в его глазах! Никогда не замечала, что Артур больной на всю голову, но тут никто бы не ошибся.

— Ты уже дома, моя девочка. Теперь тут твой дом. Ты будешь жить здесь, у меня. Со мной. И ты будешь делать только то, что я разрешу. И будешь просить! Как ты посмела отказать мне? Мне! Я видел в тебе богиню…

Точно больной. Одно то, что он украл меня, тянет на неплохой срок. Конечно, если меня найдут.