Моя до конца (СИ)

— Мы уже живем, Риша, и это лучшее, что случалось со мной. Ты сонная в моей постели, на моей кухне, в моей прихожей и есть лишь один минус во всем этом.

— Какой? — спрашиваю, хотя переезжать от него уже все желание отпало. Его аргументы о совместном куда лучше моих вялых «возможно».

— Я хочу, чтобы это было не «моё», а «наше». И для этого тебе не нужно съезжать от меня, тебе нужно переехать ко мне окончательно. — И смотрит при этом выжидающе. Я бы даже сказала — с вызовом.

Я знаю, куда он клонит. Остаток, а вернее, большая часть моих вещей все еще у Артема и если до этого Ветров делал вид, что этого нет, то теперь просто пылает от злости.

— Я заберу их. На днях, ладно? Только не злись по этому поводу. Не из-за чего тут злиться, — я накрываю его ладонь своей, а он, этот несносный сидящий напротив любимый мужчина, поднимает руку, вынуждая встать, ведет, чтобы я обошла стол и тянет к себе на колени.

— Обожаю, когда ты сговорчивая… — шепчет в ушко. Знает, от чего мое тело плавится, как воск. — переезжай ко мне…

Его рука оглаживает ногу, забираясь мне под юбку и перемещается на внутреннюю часть бедра, прямо над чулком.

— Макар, так вопросы не решаются… — бормочу сбивчиво, стараясь произнести слова поскорее, пока еще способна соображать. Я знаю, на что он способен, и он знает тоже, что именно заставляет меня забыть обо всем на свете.

— Скажи да, моя Риша… Скажи…

Змей-искуситель, придерживая и фиксируя меня за талию правой рукой, левой продолжает свой танец, пробираясь под тонкий шелк белья.

— Прекрати, Макар… Ох, пожалуйста…

— Ножки шире, моя девочка, — рычит он и я повинуюсь.

Покусывая губы, прячу лицо на его груди, зарываюсь пальчиками в волосы, пока второй рукой сжимаю край стола.

Его пальцы… Ох… Их я тоже обожаю…

— Пожалуйста… Пожалуйста, Макар… — прошу, потому что он мучает меня.

— Скажи «да», моя девочка, скажи «да», хорошая моя, — этот шепот…

— Да! Да! Все, что хочешь! Да! — вскрикиваю, повинуясь в сладком бессилии.

Мужская правая рука перемещается накрывая мой рот, пока вторая делает несколько настойчивых движений, сильнее нажимая на ту самую точку, даруя такое желанное наслаждение. Глубоким поцелуем мой мужчина разделяет со мной такое сладкое забвение и я благодарно лащусь к нему, став податливой и до невозможности мягкой.

— Люблю тебя. Люблю. Люблю, — он сжимает меня в своих руках, баюкает, целует в волосы, пока я, всхлипывая прихожу в себя, нежусь.

— Мы все вопросы будем решать так? — спрашиваю с улыбкой. Но уже понимаю, что совершенно не против уступить.

— Мне нравится, — ухмыляется Макар, — тебе разве нет?

— Уступать тебе очень приятно, — признаюсь, снова укладывая голову на его плечо.

Глава 35

Отец Макара встречает нас уже на территории своих внушительных владений. Места здесь не просто много, а с изобилием. Сколько людей тут работает? Я хоть и из состоятельной семьи, но отнюдь не богатой. Конечно, о мажорности моего спутника в студенческие времена ходило много слухов и сплетен, а то, что денег у них порядочно секретом для меня не было, однако масштабы не представляла.

Вадим Павлович Ветров стоит в десяти шагах от резных ворот, которые только что закрылись автоматически после того, как во двор въехал Макаров спорткар. Раскинув руки в стороны в радушном хозяйском жесте, мужчина окидывает меня пристальным взглядом. Конечно, его любопытство не скрасила единственная наша встреча и сейчас, я просто уверена, он не упустит возможности узнать обо мне все.

В моих руках торт, который я выбирала в одной из любимых кондитерских нашей семьи. Ветров притормозил у нее, когда уже совершенно не смог терпеть мои уговоры и наконец сдался. Я все еще не понимаю, какие у них отношения, но сегодня пойму.

После улыбчивых приветствий своего отца Макар окутывает рукой мою талию и под аргументированно-резкое «Риша замерзла» ведет меня в дом. Не так уж сильно Риша и замерзла, учитывая, что меньше пяти минут назад вылезла из машины, но не спорю. Выуживаю одну из своих лучших улыбок, над которой кропотливо трудился мой брат и лишь пожимаю плечами на бесцеремонную грубость моего мужчины в отношении отца и опекающую заботу ко мне.

Огромный, отстроенный в три этажа коттедж совершенно не согревает атмосферой. Богатое убранство — несомненно. Но это все, о чем думаешь, войдя в особняк. Буквально. Я не сравниваю, но наш небольшой уютный семейный домик кажется захламлённым мелочной ерундой, которая и хранит в себе ту самую семейную ценность. Тогда как здесь идеальная вычурная дизайнерская чистота… именуемая пустотой.

Ни единой фотографии, ни одной забытой в спешке мелочи, лишней вазы… Ничего. Стены белоснежные, пол мраморный, а картины просто дорогие, как и все здесь. Дорого по деньгам и абсолютно равнодушно сердцу. Моему взгляду не за что зацепиться, чтобы я смогла больше сказать о стоящем передо мной Вадиме Ветрове. На вешалку не наброшена домашняя куртка, у стены не ждут уютные тапочки, ключи не брошены на полку. Мы вошли, будто в музей и ходим по нему как посетители, не гости.