Моя дорогая Роза

Роза молча отвернулась, не в силах скрывать обуревающие ее чувства: злость, обида, боль и, как ни странно, облегчение от того, что отец наконец-то признал то, о чем она всегда догадывалась. Он один виноват во всем! Но почему-то это открытие не принесло ей особенного удовлетворения. Ей гораздо больше был по нраву такой отец, каким он был сегодня: спокойный, уравновешенный старик, который сразу же нашел подход к Мэдди и который, хоть и был в эти года таким субтильным, излучал силу. Не потому ли она чувствует себя в полной безопасности в его доме?

Скорее всего, новые откровения отца могут разрушить этот благостный образ. Что ж, придется принять правду такой, какая она есть, пусть нелицеприятной и даже обидной. Во всяком случае, зная правду, она не станет обольщаться насчет отца, как сделала это в свое время в отношении Ричарда. Джон такой, какой он есть: не лучше и не хуже.

– Накануне ее гибели… мы провели вместе целый день. То был лучший день в моей жизни, – задумчиво обронила Роза. – Мама была такой счастливой. Она вся светилась от счастья, пригоршнями изливая свою любовь на меня. Тем страшнее, тем нелепее стало известие о ее гибели.

– Когда мне сообщили о том, как… ушла твоя мать, – сказал Джон, демонстрируя просто невиданную деликатность в обозначении фактов, – я был, по своему обыкновению, пьян. Я даже не поверил поначалу и решил, что все это мне приснилось. Да, именно так! Долгие годы я предпочитал придерживаться именно этой версии. Кошмарный сон, и ничего более.

Так они стояли, отец и дочь, и молча изучали скорбные лица друг друга.

– Поэтому ты и не приехал за мной! – тихо прошептала Роза.

– Нет, не поэтому! – жестко – возможно, цинично – признался ей Джон. – Просто мне было наплевать на тебя, Роза! Я тогда ничего к тебе не испытывал. Никаких чувств! Прости, но это правда.

Роза молча кивнула, с трудом удерживая слезы. Комок застрял у нее в горле.

– После смерти мамы, – проговорила она почти шепотом, понимая, что настал ее черед исповедаться перед отцом, открыть ему все тяжкие секреты своей прошлой жизни. Ведь если они оба действительно хотят обрести шанс, который помог бы им снова сродниться, значит, тянуть с собственными откровениями более нельзя. Или сейчас или никогда. – Вскоре после ее ухода я познакомилась со своим будущим мужем. Думаю, Ричард заприметил меня первым, нашел девушку, в которой было все, что ему надо. Юная, неопытная, всецело погруженная в собственные переживания. Рядом никого, кто мог бы посоветовать ей, что делать и как жить дальше. Но главное – рядом не было человека, который сумел бы защитить меня. А именно такую жену он и искал, жену, которая всецело принадлежала бы только ему, и никому более. Наверное, на моем лице было прямым текстом написано, что из меня он сумеет вылепить то, что ему требуется. Брошенная всеми девочка, одна в целом свете, ищет надежное укрытие. И тут он! Не думаю, что он изначально планировал все те гадости, которые стали проступать в нем потом. Едва ли он сам догадывался, в какого монстра превратится с годами. Во всяком случае, первые годы нашей супружеской жизни никак не указывали на возможность такого перерождения, – Роза посмотрела отцу прямо в глаза. Ей хотелось, чтобы он тоже проникся той болью и отчаянием, через которые пришлось ей пройти. – Но со временем все стало именно так. Тотальный контроль, сплошные ограничения и запреты, медленно, день за днем, он устанавливал свою неограниченную власть надо мной, пока я не стала бояться даже сделать лишний вдох в его присутствии. Не сметь улыбаться, не сметь жевать слишком громко, не сметь сидеть с кислой миной на лице… Словом, не сметь все! Еще раз повторяю. Не думаю, что у него был какой-то изначальный план – взять молоденькую глупенькую девушку, сломать ее и полностью подчинить своей воле. Тем не менее случилось так, и я медленно, но неуклонно стала терять себя как личность. Вот так сложилась моя жизнь после смерти мамы. А ведь если бы ты был тогда рядом со мной или кто-то другой из взрослых самостоятельных людей, наверное, все бы было иначе. Вы бы мне что-нибудь подсказали, объяснили, посоветовали. И тогда… и тогда мне не пришлось бы скрываться от Ричарда на другом конце страны. Понимаешь?

Джон нервно сглотнул – было видно, как судорожно дернулся острый кадык на его иссохшей шее, – и кивнул.

– Мне больно слышать все это, Роза! Нет мне прощения во веки веков! Я ведь, как ты понимаешь, и думать не мог, что…

– Брось, папа! – прервала его Роза, прекрасно понимая, что он может сейчас сказать ей в свое оправдание. Но не оно было сейчас ей нужно – а была ей нужна откровенность как таковая… – Не надо оправдываться. Веришь ли ты мне или нет, но я искренне хочу помириться с тобой. Это для меня сейчас гораздо важнее, а вовсе не мои упреки и твои покаяния… Поэтому не надо самобичеваний.