Моя дорогая Роза

– Пошли за мной! – сказал Фрейзер, поднимаясь с пола и протягивая Розе руку. – До недавнего времени я держал этот зал запертым. Но специально для вас я открою его.

На сей раз Роза предпочла не воспользоваться рукой Фрейзера. Существует определенная грань во взаимоотношениях даже очень близких друзей, и ее не стоит переступать. Она медленно пошла за ним по галерее в сторону запертой двери в дальнем конце зала.

– Сейчас я покажу вам одно из немногих полотен Джона Джейкобза, которое я не продал авансом, как обычно это делаю с его картинами. Мы ведь как с ним сотрудничаем? Джон еще не успел нарисовать, а я уже успел продать его полотно. Но это я оставил себе! – Фрейзер взялся за дверную ручку. – Он закончил эту картину за несколько недель до того, как вы приехали в Милтуэйт. Думаю, она вам понравится. Что до Джона, то он ее ненавидит. Он порывался сжечь ее во дворе, но, к счастью, я оказался рядом. Я стал уговаривать его, сказал, что нельзя жечь живые деньги, что разозлило его еще больше. Но мне удалось уломать старика и сохранить картину. А недавно… недавно мне предложили за нее пятизначную цифру, и я продал полотно.

Фрейзер распахнул дверь в продолговатую комнату, залитую ярким люминесцентным светом. В дальнем углу зала висело огромное полотно, запечатлевшее пейзаж из окрестностей Грозового дома – Розе эти виды природы стали уже привычными, и она их сразу узнала. Но узнаваемыми были не все детали спрятанного здесь полотна. Очень многое в картине было додумано необузданной фантазией художника. И от этого весь пейзаж казался по-особенному таинственным и немного волшебным. Роза обнаружила в нем некое сюрреалистическое начало. На минуту ей показалось, что она очутилась внутри тех фантазий и образов, которые роятся в голове живописца и часть из которых он выплеснул на этот холст.

– Прекрасная картина! – проговорила она, поглощенная созерцанием. – Не понимаю, что вызвало его… отчуждение от того, что он написал здесь.

– Как интересно – оранжевый свет на небе! – услышала она за спиной голос Мэдди. – Дедушка так здорово разбирается в цвете! Он написал целую книгу про цвет, представляете?

– Взгляните сюда! – Фрейзер поманил Розу подойти ближе к полотну, не рискуя более брать ее за руку – он отлично понял ее демонстрацию и все, что в ней содержалось из области ее собственных чувств и того, что теперь она о нем думает.

На самой вершине скалы художник запечатлел крохотную фигурку ребенка. Ребенок сидел, сжавшись и обхватив руками колени, и задумчиво смотрел куда-то вдаль. Роза впилась взглядом в это изображение и долго смотрела. Слезы выступили у нее на глазах при мысли, о чем думал отец, когда рисовал ребенка. Да, он попытался сотворить своеобразную репродукцию, воссоздать в миниатюре образ своей дочери, своей Дорогой Розы. Это она одиноко сидит на вершине горы, крохотное беззащитное существо, затерянное в космосе. Такой увидел свою дочь внутренним зрением Джон и запечатлел ее на холсте одинокой и потерянной.

– Это я! – тихо прошептала Роза. Мэдди подбежала к ней и стала рядом, пытаясь разглядеть микроскопическую фигурку на фоне такого огромного полотна. Ее сразу и не заметишь. Если только кто-то намеренно укажет. – Он нарисовал меня.

– Но может быть, и меня! – тут же возразила Мэдди ревниво. – Эта девочка очень похожа на меня!

Роза повернулась к Фрейзеру.

– Значит, он все же думал обо мне еще до нашей с ним встречи. Он не был ко мне равнодушен. Он действительно испытывает ко мне какие-то чувства.

– Не сомневаюсь в том ни на минуту! – Фрейзер полуобнял ее за плечи, и Роза почувствовала, как напряглось все ее тело. – Я так счастлив, что вы успели увидеть эту картину. Совсем скоро она отправится в Техас. Вот вам самое главное, самое вещественное доказательство того, в чем ваш отец никогда не сможет убедить вас на словах. Он переживал, все эти годы он переживал, что потерял вас… И он всегда думал о вас.

– Спасибо вам! – растроганным голосом прошептала Роза, и слезы покатились по ее лицу. Она даже позволила Фрейзеру дружески погладить ее по спине. – Если бы вы знали, как много это для меня значит!

– О, если бы вы знали, как много это значит для меня! – воскликнул Фрейзер. – Как я счастлив, что смог хоть как-то утешить вас после стольких лет…

Он осторожно смахнул кончиком пальца слезу с ее щеки. Мэдди с удивлением глядела на взрослых. Ее мама и Фрейзер обнимаются, мама плачет, но и улыбается… Что это с ними? Странные они какие-то…

– А вы случайно не влюбились в мою маму? – спросила она у Фрейзера, потеребив его за край одежды.