Моя дорогая Роза

– У тебя мягкие, послушные волосы. Из них можно было бы сделать стильную короткую стрижку или сделать так называемую стрижку перьями с неравномерно филированными прядями. Но я не умею делать ни того, ни другого. Все, что я умею, – это сделать тебе обычную короткую стрижку. Радикально короткую, почти что ежик! Думаю, тебе пойдет!

– Так чего же мы ждем? Давай, действуй! – скомандовала Роза. – Вначале стрижка, потом окраска.

– Роза! Ты уверена, что действительно всего этого хочешь? А вдруг я все испорчу, и у нас получится сплошное недоразумение?

– Пусть! Но зато это буду уже не я! Понимаешь? – Роза схватила пустую бутылку и жадно допила те несколько капель, что еще оставались на самом дне. – Хочу навсегда завязать с той унылой, покорной, слезливой особой, которой я была все эти годы! Надоело быть вечной неудачницей! Если бы ты только знала, как мне хочется стать другой! Совсем другой! Прощай, Роза! Глупая, безмозглая мышка, сама, по своей воле, угодившая в мышеловку. Отныне я – это не она! Отныне я – сильная, опасная, хладнокровная и…

– Все! Крыша съехала окончательно! Клинический случай! Неужели этот гад ползучий и в самом деле говорит правду?! – громко рассмеялась Шона. – Хорошо! Приступаем к работе! А себе я куплю такую же краску на обратном пути домой.

Она усадила Розу на пуфик и велела открыть вторую бутылку, а сама взяла в руки ножницы.

– Вот теперь сиди и моли Бога, чтобы он сотворил нам чудо! И смотри мне! Не напусти в панталоны!

7

Первое, что почувствовала Роза, проснувшись на следующее утро, – это то, что у нее отчаянно болит голова. Во рту сухо, язык распух, прилип к небу и, казалось, приобрел просто необъятные размеры. Она с трудом пошевелила языком и еще сильнее зажмурила глаза. Она была уверена, что стоит ей открыть их, и на нее тотчас же обрушатся все громы и молнии, словом, случится нечто ужасное. Неужели она подхватила грипп? Или, что еще страшнее, у нее чума? Вот оно, настоящее похмелье, подумала она с отвращением, вспомнив вчерашний вечер, первое похмелье в ее жизни. Малейшее движение тела причиняло острую боль, малейший шорох тотчас же вызывал желание забиться в самый дальний угол вселенной и никого не видеть до конца своих дней. Странно, но одновременно столь мерзкое состояние, в котором она пребывала, вызвало у нее даже некоторое чувство гордости. Да, она гордится собой! А что такого?

Но в этот момент она услышала, как громко плачет Мэдди.

– Мамочка! Мамочка! – отчаянно звал ее ребенок непонятно откуда. И этот крик действительно поверг ее в ужас, ибо так Мэдди кричала только раз в своей жизни, в ту самую ночь, когда они бежали из дому. Роза подхватилась с постели, плохо соображая, где она и что с ней, и ее мгновенно повело в сторону. Она с трудом удержалась на ногах и стала испуганно озираться по сторонам. Мэдди рядом с ней не было. Из-под одеяла торчала чья-то чужая нога, и потребовалось несколько глубоких вдохов, прежде чем Роза поняла, точнее, догадалась, увидев тату на лодыжке, что это – нога Шоны. Что могло означать только одно: она спала не в своей постели. Роза ринулась к дверям и выскочила в холл. Мэдди стояла посреди коридора, прижимая к груди Мишку и любимую книгу. Личико у нее было зареванное. Слезы градом текли по ее щекам. Она посмотрела на мать, широко раскрыла рот и снова закричала во весь голос: мама!

– Тише! Тише! – воскликнула Роза. – Все хорошо! Я здесь, Мэдди! – она опустилась перед дочерью на колени, осторожно взяла ее за плечи и слегка встряхнула, словно хотела сбросить с нее наваждение страха, сковавшее ее тельце. – Мэдди! Все хорошо! Открой глазки! Я здесь, рядом с тобой. Посмотри на меня! Я просто уснула в соседнем номере у тети Шоны. Прости, пожалуйста! Ну, взгляни же на меня!

Хрупкое тело девочки сотрясалось от рыданий, но мало-помалу Мэдди успокоилась и слегка приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть на мать. Но не успела Роза заключить дочь в объятия, как та принялась рыдать с новой силой. Она вырвалась из рук матери и опрометью бросилась к себе в комнату, громко хлопнув за собой дверью.

– Что за скандал? – услышала Роза у себя за спиной голос Дженни. Та, слегка запыхавшись, уже поднялась по лестнице к ним, на второй этаж. На ней была очередная роскошная ночная сорочка, судя по всему, не последняя в ее необъятной коллекции. На сей раз это было неглиже черного цвета из полупрозрачной ткани, откровенно провоцирующее чужие взоры. – А! Теперь понятно! – Дженни окинула взглядом новую прическу Розы. – И что случилось с нашими дивными волосами, моя радость? Неудивительно, что бедное дитя так перепугалось. Ну и видок! Ужас! Просто панк… какой-то!