Моя дорогая

– Нет, другая. Вот она бабушке позвонила. Ну, в общем, мам, наш план не удался. А эта Надежда – злая, очень злая. И хитрая. Ты хотела, чтобы она ушла от Филиппа, а она не ушла, она меня к старику отвезла. Ей Филипп адрес дал.

– Да, я от Филиппа этого не ожидала, – печально засмеялась мама. Лука не выдержал, повернулся к ней всем лицом. Мама – словно на картине, в раме из виноградных листьев – выглядела такой милой и красивой, что не любить ее было нельзя. Этот Филипп – просто дурак, раз выбрал Надежду, а не маму.

– Ты его любишь? – печально спросил Лука.

– Нет. Я только тебя люблю, ты знаешь, – ответила мама. – Ты мой мальчик, ты мой главный мужчина в жизни. Но Филипп – хороший… Был им, вернее, когда-то.

– Понятно… – Лука помолчал, потом у него вырвалось: – Бабушка тебя совсем ненавидит.

– Я знаю.

– Я бы хотел жить с тобой. Только с тобой.

– Рано или поздно так и будет, мой мальчик.

– Я стану известным, заработаю много денег. Отдам все тебе, – торжественно произнес Лука.

– Ну, это еще не скоро! – засмеялась мать, ее смех звучал весело, но совсем не обидно. – Деньги у тебя есть?

– А, точно. Тысяча, – Лука встал со скамейки, подошел к ограде, просунул сквозь прутья купюру. Ему вдруг стало уже плевать, что бабушка его видит из окна. Пусть видит. Он опустился на колени, чтобы быть ближе к матери, протянул руку, прикоснулся к ее волосам. – Ты продала кольцо?

– Нет еще, – мама потянула за цепочку, висящую на шее, достала из-под воротника платья перстень – даже на вид тяжелый, с темно-красным камнем. На солнце камень блеснул неожиданно ярким сполохом. «Словно кровь», – подумал Лука и зашептал торопливо:

– Спрячь, скорее спрячь, ма!

Мама опустила перстень обратно за воротник.

– Если удастся его продать, мы получим кучу денег, – произнес Лука.

– Ага. Тут главное – не продешевить. Когда я продам его, то мы сможем жить вместе.

– А скоро?

– Что скоро? Продам? Не знаю. Это очень сложно. Я так понимаю, этот перстень до сих пор ищут.

– Кто? Ты же говорила, что старуха, которая им владела, давно умерла?

– Да, она умерла, но перстень… Его все равно ищут. Один человек, по фамилии Габричевский. Друг той старухи. Я его видела, только тоже очень давно… Он мне сказал, что ничего не забыл и не забудет. И он не врет. Если перстень появится в продаже, Габричевский обвинит меня в воровстве и отдаст перстень наследнику старухи.

– А кто наследник?

– Филипп, – помедлив, неохотно призналась мать.

– Только не он! – расстроился Лука. – Этот Филипп сразу отдаст его своей этой… тете Наде, – он фыркнул и засмеялся сердито, вспомнив, как девушка разбила его телефон. Но рассказать матери об этом не решился. Это ведь еще больше огорчит ее… – Слушай, а если просто один камень продать? Я слышал, так можно. Камень отдельно, золото отдельно. И никто не догадается!

– Можно. Но мы с тобой тогда сильно продешевим. Я вот думаю найти человека, договориться с ним, вывезти перстень туда, где все эти знаменитые аукционы проводят…

– Тебя опять обманут, – с тоской произнес Лука. – Нет уж, лучше дождись, пока я вырасту. Потерпим. Я сам это кольцо продам, слышишь?

– Хорошо, детка… – с нежностью произнесла мать. – Ну все, мне пора. Пока.

– Пока, мам!

Мама соскользнула на асфальт с ограды, быстро пошла прочь – сквозь листья дикого винограда уже не разглядеть ее. Лука вздохнул, поднялся с колен, побрел опять к качелям. Увидел, что бабушка грозит ему пальцем из окна.

Лука отвернулся.

Бабушку он не боялся. Вот отца – да. Отец не бил его, не обзывался, но зато кричал страшным голосом. От которого становилось холодно в животе и по спине бежали мурашки.

Отец всегда принимался кричать, как только что-то слышал о маме.

Один раз отец даже плакал, этой весной. Лука тогда учил стихотворение по-немецки – домашнее задание. Стихи всегда удавались Луке – он легко запоминал огромные куски текста с первого раза и красиво читал их вслух. Бабушка даже говорила, что с такими способностями Луку охотно возьмут в актеры. Ну и внешность у него подходящая.

Стихи были такие:

– «Их вайс нихт, вас золль эс бедойтен, дас их зо трауриг бин, айн мэрхен аус альтен цайтен, дас коммт мир нихт аус дэм зинн…» – Лука декламировал вслух, раскачиваясь на качелях.

Отец, помнится, слушал и одобрительно кивал головой. Спросил потом Луку, о чем эти стихи. А Луке было проще прочитать другие стихи – перевод на русский, чем рассказать все своими словами.