Моя драгоценная гнома

Дядя не перебивал Дагобера, и лицо его становилось все более жестким. Странно было видеть такую суровость, исказившую прекрасные эльфийские черты.

— Ты уверен, что они — колдуньи? — спросил он, когда Дагобер замолчал. — Может, это они наняли убийц? И может, ложные слухи о тебе — это тоже из рук дело? Мы не успели ничего предпринять, как вдруг листовки о твоем помешательстве и покушении на меня были выброшены по всем городам королевства. Это невозможно сделать стороннему, тут виден план, подготовка и… немалые средства.

— Не думаю, что это они, — Дагобер покачал головой, промедлив пару секунд. — Дочки маркграфини пищат, как хотят меня окрутить. Я им нужен живым, а не мертвым. Убийцы — это другое. А то, что девчонки — ведьмы, я уверен. Они сразу показались мне странными. Не знаю насчет матери, но то, что сестры балуются чернокнижием — несомненно.

— Бабушка леди Гортензии однажды обвинялась в применении колдовства, — сказал задумчиво герцог Асгобер, — но тогда не было доказательств.

— Их и сейчас нет, — проворчал Дагобер.

— Как — нет? — осмелилась я подать голос. — А заклятие, что они наложили на нас?!

Герцог тут же ухватился за мои слова:

— Какое заклятие?!

— Заклятие на меня и на принца, невидимая веревка, — я торопливо пересказала герцогу, как произошло наше знакомство с Дагобером.

Несколько раз я обращалась к принцу, надеясь, что он подтвердит мои слова, но Дагобер предоставил говорить мне, рассеянно постукивая пальцами по подлокотнику кресла.

— Небеса звездные! — изумился его светлость Асгобер. — Что я слышу?! Это происходит в моем королевстве или мы вернулись во времена Диких войн?! Почему ты сразу мне об этом не рассказал?

— С этим можно разобраться и позже, — ответил Дагобер уклончиво, и его тон показался мне подозрительным. — Сейчас надо решить, как спасти отца Эрмель и обезвредить ведьмочек, пока они еще что-нибудь не задумали.

— Прости сердечно, — дядя вскочил так резко, что жаба Жабыч чуть не свалился с его плеча, — но сейчас самое главное — твоя безопасность. Мы уезжаем немедленно и без лишнего шума. Доберемся до столицы и там обсудим, как спасти этого гнома и как освободить тебя от заклятия, — он обернулся ко мне с полупоклоном — очень уважительно, как будто я и в самом деле была благородной дамой, — вы, конечно же, поедете с нами.

— Благодарю, — тихо сказала я, опуская голову, чтобы никто не заметил слез. Спасение отца казалось таким близким, и вот…

— Дядя, подожди, — Дагобер сохранял удивительное спокойствие, не двигаясь с места. Он откинулся на спинку кресла, положил ногу на ногу и сплел пальцы на животе.

Герцог стоял перед ним почти навытяжку, и я вдруг вспомнила, что именно Дагобер — будущий король, а его дядя… всего лишь регент, и вскоре должен будет уступить власть племяннику.

— Мы не можем уехать сейчас, — Дагобер заговорил веско, четко, глядя прямо перед собой. — Мы обязаны помочь этим гномам. Я обязан им. Помимо милостей и наград, которых они должны быть удостоены…

— Какие милости? — растерялся герцог, а жаба на его плече посмотрела на Дагобера одним глазом, прищурив другой.

— Эрмель поступит в гильдию королевских ювелиров, — перечислял принц, — лавка должна быть возвращена законным владельцам, ремесленная лицензия восстановлена, и я обещал белую мраморную плиту…

— Это все может подождать! — пискнула я, понимая, что сейчас дядя решит, что племянник сдвинулся, не перенеся выпавших на его долю испытаний.

— Правильно, — поддержал меня герцог. — Мы все это выполним, но потом, когда ты будешь в безопасности. Эрмель подождет, пока мы сможем что-то предпринять, чтобы освободить гнома…

— Нет, — возразил Дагобер. — Пока кто-то из моих подданных находится в плену у ведьм, как я могу уехать в столицу? Какой же я король после этого, если трусливо сбегу?

— Прежде всего, надо позаботиться о твоей безопасности… — опять начал герцог.

— Я прекрасно заботился о ней сам все это время.

— Но если помнишь, я отвечаю за тебя до твоей свадьбы, — мягко сказал герцог. — Пожалуйста, Дагобер, не совершай безумств. Твои подданные прежде всего мечтают о твоем благополучии, и ради тебя готовы претерпеть самые тяжелые испытания. Ведь так? — спросил он у меня,

— Д-да, — пробормотала я.

— Видишь? — герцог Асгобер решительно одернул камзол. — Ведем себя, как ни в чем ни бывало, я распоряжусь насчет лошадей, и сейчас же покидаем это ужасное место. Леди Гортензия! — крикнул он.

Через некоторое время появилась маркграфиня, услужливо кланяясь через каждые три шага. За ней рука об руку шли ее прекрасные дочери, поглядывая на Дагобера с восхищением и милой застенчивостью.

Лицемерки! Я готова была броситься на них прямо здесь, хотя и понимала, что это будет последнее безрассудное геройство, которое совершу в жизни. Ну и пусть последнее!..

— Мы уезжаем, дорогая леди, — говорил маркграфине милорд Асгобер. — Благодарю за гостеприимство, принц и я…

— Дядя! — произнес Дагобер, не поднимаясь из кресла.

Герцог сделал вид, что не понимает его тона:

— Мы должны как можно скорее обрадовать твою тетушку…