Моя душа темнеет

– Мой отец вернулся на покой. Я считал, что я не готов, но престол – мой, несмотря ни на что. И я сделаю все, чтобы быть его достойным.

Лада пожала плечами и отодвинулась от Мехмеда, подальше от безумной энергетики его тела. Его присутствие так влияло на нее лишь из-за того, что последние три месяца она его почти не видела. Или, возможно, из-за того, что она не могла не замечать, что он стал выше, красивее… Нет. Нужно сосредоточиться на чем-то другом. На чем угодно.

– Константинополь? Так скоро?

Он стал ходить взад-вперед по комнате.

– С Венгрией и Хуньяди у нас пятилетний мирный договор. Еще никогда мои границы не были такими мирными. Вот почему я здесь. Вот для чего я был рожден.

– Твой отец в начале своего правления пытался сделать то же самое, и это принесло ему одни неприятности.

Складочка залегла между идеальными бровями Мехмеда.

– У него было слишком много фронтов. Его братья претендовали на то, что принадлежало ему, пытались украсть земли. Ему приходилось решать проблемы дома.

– Твои советники тебя поддерживают?

Морщина на его лице стала глубже.

– Не все, нет. Но я – султан. Они должны следовать за мной.

– Султан, который позвал своего отца, чтобы сражаться в его первой битве.

Лицо Мехмеда исказилось яростью.

– Это была твоя идея! Если ты…

Лада услышала звук прежде, чем сообразила, что что-то не так. Инстинкт, выработавшийся за все те дни, когда за ней охотился Богдан, тело, без устали тренируемое, чтобы не поддаться отчаянию и одиночеству. Внезапное ощущение неправильности происходящего, на которое она не сразу обратила внимание.

Она подалась вперед и схватила Мехмеда как раз в тот момент, когда кинжал пролетел там, где только что была его грудь. Кинжал рассек ей плечо, с лязгом ударился о стену и упал. Лада и Мехмед тяжело повалились на пол, Мехмед испустил беззвучный стон. Лада перекатилась вперед, схватила кинжал, повернулась и метнула его сразу, как только заметила движущуюся цель.

Мужчина увернулся от смертельного удара, и кинжал сверкнул рядом с ним. Его лицо было закрыто темной тканью, на нем была самая простая одежда.

Их противник достал другой кинжал и стал, осторожно припадая к земле, прокрадываться в сторону, чтобы найти лучший угол для атаки. Лада подтолкнула своего друга к столу.

– Спрячься за ним! – крикнула она.

Мужчина перекладывал кинжал из одной руки в другую, расслабленно и неспешно. Мехмед заполз под стол и позвал стражу.

Кажется, убийцу это не встревожило.

При взгляде на Ладу его глаза окружили морщинки от улыбки. Он прицелился кинжалом в нее, затем посмотрел в сторону Мехмеда. Лада бросилась вперед и навалилась на него со всей силой, на какую была способна. Он был крепкий, худой и гибкий, но она была коренастой и крепко стояла на ногах. Она ударила его прямо в солнечное сплетение, и воздух разом покинул его легкие, когда она прижала его к полу. Он выпустил кинжал, и тот укатился прочь, недосягаемый для них обоих.

Ладе удалось застигнуть убийцу врасплох, но она знала, что он быстро придет в себя. Лада стала бить его в лицо, снова и снова, но угол был неудобным, и она не могла вложить в удар столько силы, сколько было нужно. Он схватил ее за запястья и потащил в сторону; его руки сжимали ее так крепко, что было не вырваться. Тут ее лицо оказалось рядом с его, и она ударила лбом ему в нос и впилась зубами в его щеку, в место, открывшееся из-под тряпки на голове.

Он вскричал и отпустил ее запястья. Откатившись в сторону, она нашла кинжал и обернулась к нему. Он поднялся на ноги и уклонился от ее первого удара, двигаясь с ней в танце, который она столько раз отрабатывала с Николае. Танце, движения которого были известны им обоим. Даже окровавленный и ошеломленный, он был сильнее ее.

А помощь все не шла.

Ее натренированность шла ей во вред, все ее приемы и выпады встречали отпор, а все ее смертельные удары не попадали в цель. В один из таких приемов он схватит ее руку и завладеет кинжалом, а после убьет и ее, и Мехмеда.

На нее накатила волна отчаяния. Глаза убийцы загорелись триумфом, как предзнаменование смерти. Он точно знал, что она будет делать дальше. Ему оставалось лишь продержаться дольше, чем она. Она была девочкой и ребенком. Он был сильнее, быстрее и…

С яростным воплем Лада отмахнулась от своих заученных на тренировках движений. Она набросилась на него как дикий кабан, воплощая собой гнев и животный инстинкт. Он не знал, где ставить блокировки, поскольку ее удары не имели никакой системы, а в движениях не было изящества. Она ударила его по лицу, а когда он схватил ее запястья, укусила его ладонь и сжала челюсти, достав зубами до кости. Она не разжимала зубы, когда он пытался ее стряхнуть, и колотила кинжалом в его бок снова и снова, последовав за ним, когда он упал в попытке освободиться. Она не слезала с него, продолжая пронзать его кинжалом, не думая о том, куда попадает, не стараясь вонзать лезвие точно и аккуратно. Животный крик, приглушенный его ладонью, вырвался из ее груди.

– Лада!