Моя душа темнеет

Раду протянул ей письмо, которое показалось ему гораздо более тяжелым, чем обычное письмо из пергамента.

– У нас нет времени.

Хюма ознакомилась с текстом, и уголки ее губ резко опустились. Вокруг глаз собрались морщинки.

– Константинополь. Проклятый город.

– В этом-то все и дело, – подхватила Лада. – Янычары не хотят там сражаться и боятся, что Мехмед поведет их штурмовать стены этого города. Халил-паша, судя по всему, находится в контакте с Константинополем, и этот город жаждет смерти Мехмеда. А Мехмед не станет скрывать своих целей, так что убедить его врагов в том, что ему стоит сохранить жизнь, не удастся.

Хюма прошептала:

– Должен быть другой способ. Я так долго и так тяжело трудилась, чтобы оказаться здесь.

– Дело ведь не в вас, – огрызнулась Лада.

Лицо Хюмы окаменело. Раду в отчаянии подался вперед. Он должен был ее убедить.

– Сын, лишенный престола, для вас ценнее, чем мертвый сын. Сейчас мы сохраним ему жизнь, а потом, став старше, он сможет править по-настоящему. С вами как с самой влиятельной валиде-султан в истории империи.

Несколько бесконечных мгновений Хюма не шевелилась. Затем ее лицо смягчилось.

– Хорошо. Я запущу этот процесс. А теперь уходите, – смиренно сказала она.

Раду облегченно вздохнул. Когда они с Ладой встали, чтобы идти, Хюма добавила своим привычным чувственно-озорным тоном:

– Вы двое – очень хорошие друзья моего сына.

Раду засиял. Они сделали правильный выбор. Но Хюма продолжила:

– И очень, очень плохие. Молитесь, чтобы он никогда не узнал о том, что вы сегодня сделали.

***

Две недели спустя Лада, Раду и Мехмед ехали в повозке мимо тлеющих руин зданий, сгоревших во время мятежа. Из Эдирне. В Амасью.

Они задумчиво смотрели на проплывающие мимо сельские пейзажи. Их увозили прочь от всего, о чем так мечтал Мехмед.

Мурад вернулся на трон. Раду и Лада не видели его и не упоминали его имени, боясь даже шепотом говорить о том, что он сделает, когда вспомнит, чем обязан их отцу. Им оставалось лишь одно: исчезнуть, стать незаметными и надеяться, что никому не придет в голову, что они уже должны быть мертвы.

Раду и Лада сидели рядом со своим единственным другом. Раду с облегчением думал о том, что в их новой жизни уже не будет такого давления. Они возвращались в Амасью. Там они были счастливы. Наверное, смогут быть счастливы снова.

Но теперь у них с Ладой был общий секрет их бегства, о котором Мехмед никогда не узнает. Их тайна была глубже и темнее лесного омута. Лада взяла ладонь брата и сжала ее, и эта хватка была такой же болезненной, как их новый союз.

Они предали Мехмеда.

25

1451 год. Амасья, Османская империя

Лада кричала, ее голос разносил ветер, подхватывая его за ней, как шлейф. Она сильнее разогнала лошадь. Ее добыча была рядом, почти в пределах досягаемости, но они уже приближались к лесу, а как только они войдут в лес, она ее потеряет. Она этого не допустит.

Последний рывок – и она уже была на расстоянии вытянутой руки от другой лошади. Она перекинула ногу через седло, удерживая равновесие на боку. Выкрикнув боевой клич, она спрыгнула со своего коня и врезалась в Раду.

Он вскричал от неожиданности, а она стала искать, за что уцепиться. Завернув свою руку в его плащ для опоры, она перекинула верхнюю часть тела через седло и схватила поводья. Лишенная равновесия, лошадь резко отпрянула в сторону и остановилась так внезапно, что Лада и Раду повалились на землю.

– Что ты творишь? – крикнул Раду, отпихивая ее. Она перекатилась на спину. Над ней сияло яркое синее небо.

Она рассмеялась.

– Ты что, растеряла последние остатки разума? Ты могла убить нас обоих!

Все еще задыхаясь от смеха, Лада потрепала Раду по щеке.

– Но я выиграла.

– Ты… – Он ткнул ушибленным пальцем в ее руку. – Ты… – Наконец, приведя в порядок дыхание, Раду покачал головой и улыбнулся. – Ты жульничала.

– Жульничества не существует. Есть только победители и проигравшие. Я – победитель.

– А если бы мы оба погибли?

– Если бы ты погиб первым, я бы все равно считала себя победителем.

То ли вздохнув, то ли усмехнувшись, Раду поспешил к своей лошади, которая стояла поблизости и все еще испуганно таращила глаза. Раду заговорил с ней низким, мягким голосом, поглаживая ее длинную бархатистую морду. Лада огляделась в поисках своей лошади. Она тоже находилась рядом, под пологом деревьев, и смотрела на них.

Скорее всего, пряталась от нее, умная тварь.

Раду успокоился и собрал обеих лошадей, затем протянул руку Ладе. И снова она с изумлением и ревностью отметила, что его ладонь больше ее. Ростом она достигала его подбородка, если вставала на мысочки. За последние два года ее брат превратился в мужчину. Он вырос быстрым, стройным и сильным. Херувимская пухлость его щек постепенно растаяла, обнаружив под собой скулы и крепкую челюсть. Никаких детских черт, способных уравновесить огромные глаза, не осталось, и теперь они занимали пол-лица. Под густыми бровями глаза обрамляли пушистые темные ресницы. Длинные непослушные кудри Раду связывал в хвост.