Моя единственная (ЛП)

Самое ужасное, что мне пришлось уйти из колледжа после того, как я предстала перед дисциплинарным советом, а с ним ничего не случилось. Его жена, вероятно, так и не узнала, его работа не была разрушена. Я никогда не рассказывала никому за пределами своей семьи и знаю, что, появившись в дверях Шона, не смогу ему солгать. Я думаю о его матери и о том, что она могла бы подумать. Правда? Я больше не знаю правды. Может, я и не была родной сестрой Эрроувудов, но у меня была своя поговорка.

— Мне не нужны никакие стрелы, — говорю я Шону, сидя на заднем сиденье его мотоцикла.

— Скажи это или я тебя выкину.

Я закатываю глаза. Он не посмеет, потому что я надеру ему задницу. Мне плевать, что я девушка, я его не боюсь.

— Ты сделаешь это и умрешь.

— Почему ты всегда такая надоедливая?

— Потому что ты это ненавидишь.

— Я сорву колышки, если ты не скажешь, и моя мама не даст тебе печенья.

Может, он так и сделает, а я люблю печенье, которое печет миссис Э. Она кладет в него побольше шоколадной стружки.

— Ладно, — скулю я. — Забудь о последней стреле, потому что только следующий выстрел имеет значение.

— Это было так сложно?

— Нет, но я не понимаю, почему ты хочешь, чтобы у меня была поговорка, как у тебя и твоих братьев.

— Потому что ты мой лучший друг, Девни.

— И ты мой. И всегда будешь им.

Шон оглядывается на меня через плечо.

— Хорошо. Мы никогда не оглядываемся назад.

Как бы мне хотелось, чтобы так и было. Мы были слишком молоды, чтобы понять, что прошлое определяет будущее. У каждого действия есть своя реакция, и, начав движение, его нелегко остановить. Я никогда не смогу полностью забыть те отношения. Теперь мне нужно найти способ идти вперед и забыть о последней ошибке.

Когда я паркую машину, Шон выходит из маленького белого домика, который выглядит так, будто ферма была создана вокруг него.

— Что случилось? — его голос полон беспокойства.

Я бросаюсь к нему, слезы текут сильнее, чем раньше. Его сильные руки обхватывают меня, и он крепко прижимает меня к себе. Сейчас я чувствую себя такой защищенной и в то же время такой уязвимой. Я не хочу рассказывать ему о Кристофере. Я не хочу произносить его имя, но Шон — мое безопасное место. Он не поступит так, как поступила моя семья, и я должна ему доверять. Нет, я хочу ему доверять.

— Мне нужно, где-то остановиться, — говорю я ему первая. — Я ушла из дома, и мне некуда идти.

— Тебе всегда есть куда идти, ты же знаешь.

Я знала, что он не откажет мне. Да, мы с Шоном немного не в ладах, и я не хотела навязываться, но… у него есть я. Всегда.

— Спасибо.

— Что случилось? — он берет мою сумку и переплетает пальцы своей свободной руки с моей, пока мы поднимаемся по ступенькам.

— Мы с мамой сильно поссорились. Многое было сказано. То, что нельзя вернуть назад, и… Я просто не могу там оставаться.

— Ты останешься со мной.

Я издаю дрожащий вздох. Может, это глупо. Я должна просто вернуться или узнать, позволит ли мне Джаспер остаться на несколько ночей. Я не могу оставаться там слишком долго, но ночь или две будет вполне достаточно. Проклятье.

— Шон… — начинаю говорить я, но он поднимает руку.

— Нет, не надо. Почему это плохая идея, ты сможешь поспорить, когда перестанешь плакать. А пока давай занесем твои вещи в дом. Здесь есть три свободные спальни, а у меня есть пиво. Мы были друзьями задолго, задолго до того, как поцеловались, так что давай просто отбросим все остальное дерьмо и станем теми Девни и Шоном, которыми всегда были.

Я не уверена, что у меня хватит сил объяснить ему, почему нельзя просто отложить все в сторону, но мне нужен мой лучший друг. Шон был единственным человеком, к которому мне хотелось бежать, а мне сейчас нужен друг.

— Пиво — это хорошо, — говорю я, решив остаться.

Мы заходим в дом, бросаем сумки в прихожей, а затем направляемся в гостиную. Я знаю этот дом так же хорошо, как свой собственный, но он так изменился. Элли и Коннор сделали большой ремонт, и мрачность, и уныние, которые жили здесь раньше, исчезли. Здесь свежая краска, шкафы и полы выкрашены в красивый цвет темного дерева, а освещение окрашивает все в более мягкие тона. Они сделали не одну какую-то часть, а все вместе.

— Я принесу пиво, а ты располагайся поудобнее.

Я сажусь, оглядываюсь по сторонам, заставляя себя не вспоминать ссору с матерью. Я так долго слушала, как она выплескивает на меня ненависть, как будто я девятнадцатилетняя девушка без чувства собственного достоинства, стремящаяся стать чем-то большим, чем просто лучшей подругой. Я не желала делить это бремя ни с кем, даже с Шоном, потому что мне казалось, что я не справилась. Меня так долго считали умной и сильной, но я доказала, что это не так. Я хотела забыть об этом, притвориться, что этого никогда не было, но моя мать не позволила этого сделать. Я знаю, что во многом это была не моя вина. Я могу рассуждать здраво, но не могу перестать чувствовать себя дурой.

Шон входит в гостиную и протягивает мне бутылку.

— Садись, и мы поговорим.

Я следую первому приказу и опускаюсь на новый диван, вытирая руку о мягкую ткань.

— Я не хочу говорить.

— Очень жаль.