Моя единственная (ЛП)

— Ни черта я не знаю? Ты наконец-то вытащил голову из задницы и понял, что влюблен в нее.

Господи. Он с ума сошел.

— Никто не говорил о том, что я влюблен. Я поцеловал ее, два раза. Вот и все. Мы поцеловались. Не было никаких признаний или чего-то еще. Я не знаю, что я чувствую, ясно?

— Теперь ты поцеловал ее снова, и я предположу, что ты был трезв. Ну и как тебе трезвый поцелуй?

Второй поцелуй был… У меня нет слов, чтобы описать его. Она была так идеальна в моих объятиях. Казалось, что все, что я отрицал, оказалось верным. Ее губы прижались к моим, словно были созданы для меня. Между нами текла страсть, нежность и потребность. Я так волновался, что, когда мы поцелуемся в следующий раз, это будет почти семейный поцелуй. Этого точно не произошло. Я мог целовать ее весь день. Я хотел этого. И теперь, зная, что Оливера нет, а она так близко ко мне, я решил поделиться с ней еще чем-то, что совершенно глупо.

— Это был просто поцелуй.

Он смеется.

— Это было гораздо больше, чем просто поцелуй, брат мой.

Чертов Деклан и вся его заведомая чушь.

— Я рад, что ты во всем разобрался.

— Чувак, если бы это был просто поцелуй, тебя бы не было в этом месте. Ты был бы там, в обнимку на диване со своей лучшей подругой.

Я отмахнулся от него.

— Я даю ей пространство, чтобы она могла разобраться со своими проблемами.

— О, так вот как ты себя называешь?

— Деклан, я выбью из тебя все дерьмо, если ты не заткнешься.

Он смеется и направляется к двери.

— Да, ты можешь попробовать.

— Разве у тебя нет жены и ребенка, к которым ты должен вернуться?

— Есть, но так гораздо веселее.

Я стону.

— Давай поговорим о тебе и ребенке. Как дела?

Деклан выглядит так, будто хочет сказать что-то еще о Девни, но не говорит, а значит, я не сделаю Сид вдовой сегодня.

— Это безумие, Шон. Как будто все мои страхи заключены в этом маленьком теле. Я готов на все, сражаться с кем угодно, убивать драконов ради него и бороться с каждым своим инстинктом, если это сделает его жизнь лучше. Я беспокоюсь обо всем. Если он издает новый звук, я слежу за ним, чтобы убедиться, что все в порядке. И даже не стоит говорить о дыхании. Клянусь, по ночам я провожу больше времени, засовывая палец ему под нос, чем сплю.

Я хлопаю его по спине, ухмыляясь.

— Ты его отец.

— Да, и это чертовски страшно!

Я всегда знал, что он будет отличным отцом. Он был хорошим братом. Всегда готов был защитить нас троих, и я рад, что он счастлив. Он так долго боролся с этим, отказывался от всего, что ему было нужно, если это означало, что у нас может быть лучшая жизнь. Мой брат иногда бывает идиотом, но его сердце всегда находится в правильном месте.

— А что с Сидни?

— Хотел бы я найти слова, чтобы описать, что я чувствую к ней. Как будто мое сердце вернулось в мою грудь. Я тоже беспокоюсь обо всем, что с ней происходит. Она почти не спит, работает, потому что не может остановиться, а я чувствую, что у меня что-то вроде посттравматического расстройства после того ада, через который она прошла. Сидни — это все для меня, они оба. Я знаю, что говорю, как долбаный слабак, но я говорю тебе, что любовь к ней была для меня подарком. Как будто все мертвые, сгнившие части моей души снова обрели жизнь.

Я улыбаюсь, эта сторона моего ворчливого брата нравится мне гораздо больше.

— Кто бы мог подумать, что у тебя душа поэта?

Он хмыкает.

— Я бы не стал заходить так далеко.

— Я не говорил, что это хорошая поэзия.

— Я покажу тебе поэзию, пойдем на задний двор, чтобы я мог показать тебе, как качать воду, если она замерзнет, и опорожнять биотуалет.

— Подожди, я должен опорожнять туалет?

Он потирает руки и одаривает меня маниакальной ухмылкой.

— О да, лучше бы Девни стоила всего этого, брат. Ты теперь в дерьме.

Нет никаких сомнений в том, стоит ли она этого, стоит. Я просто не знаю, как мы перенесем возможные последствия, если ничего не выйдет.

***

В этой дурацкой коробке на колесиках холоднее, чем в обезьяньей заднице. Я скатываюсь с кровати, прихватив с собой одеяло, и включаю отопление. Здесь не так много места и удобств, и мне придется найти способ быстро вернуться в главный дом. Я надеваю тренировочные штаны и собираю небольшую сумку, чтобы принять душ. Здесь у меня нет ни единого шанса. Деклан показал мне все, что нужно сделать, чтобы дом стал пригодным для жизни. Я послушал его, но вчера вечером у меня не было настроения идти к генератору и заправлять его, и я забыл включить нагреватель, чтобы все не замерзло. Значит, у меня не будет воды, не говоря уже о горячей. Я накидываю куртку и бегу к дому.

— Дев?

Не отвечает. Ее машина все еще стоит у дома, так что я знаю, что она здесь.

— Девни? — я пытаюсь снова, не желая ее пугать.

Может, она еще спит. Честно говоря, так было бы лучше. Дверь в ее комнату закрыта, поэтому я тихонько приоткрываю ее, чтобы проверить, спит ли она, но там пусто.

— Девни? — снова зову я, но ответа по-прежнему нет.