Моя еврейская бабушка (сборник)

– Макеева сживет тебя со свету, Наташка. Ты ей поперек дороги стала. Мне стало жаль тебя. Ты целых три месяца загибалась с этим Сырцом. Никто тебе не хотел помочь. А я видел, как ты старалась. Ты все связи проверила, все, что можно отработала. Оперативники на тебя окрысились, говорят, достала своими отдельными поручениями.

– Да попил мне крови этот Семен Сырец, – покачала головой Наташа, – понимаешь, Гриша, мне в одиночку трудно было справиться. А вдвоем не страшно. Ты надежный парень, Гриша! Знаешь, что я должна теперь сделать?

– Знаю, знаю, – засмеялся Гриша, – но скажи первая.

– Сейчас я поеду в «Золотой телец» и незаметно возьму отпечатки Шулькина. Потом сгоняю к экспертам и уговорю их, чтобы они срочно проверили отпечатки по системе «Папилон». У меня слишком мало времени.

– Да, у тебя нет времени, чтобы терпеливо ждать, когда из «Папилона» пришлют заключение. Лучше самой пошустрить. Не волнуйся, ты успеешь. Макеева будет к одиннадцати, с утра она собиралась на совещание. Из-за тебя старуха отменила командировку. Ты должна успеть к ее приходу, – сказал Гриша, пощелкивая от нетерпения пальцами.

– Все, Гриш, мне пора. Побегу в «Золотой телец», нет, сначала заскочу к косметологу, – крикнула Наташа, на ходу надевая пальто.

– А зачем к косметологу? Ты и так красивая, – воскликнул Гриша и покраснел.

– Эксперты тоже мужчины, Гришенька, недаром великие говорят – красота спасет мир, – донеслось из коридора.

Утром Наташа пришла на работу рано, раньше всех, даже Гришу Медведева опередила. Макеевский прихвостень обычно приходит в РУВД затемно, чуть ли не в семь утра, но сегодня он что-то припозднился. Кто-то в коридоре забренчал ключами, в дверях завозились, зашуршали.

– Гриш, входи, открыто, я уже на работе, – крикнула Наташа в дверь.

– А-а, ты сегодня спозаранку, а я вчера тебе звонил-звонил, но ты телефон отключила, – сказал Гриша, не скрывая обиды.

– Гриш, не обижайся на меня, я вчера очень устала, пришлось побегать по району, а в городе снегу навалило, не пройти, не проехать, сам знаешь, – сказала Наташа, размышляя, порвать или не порвать злополучный рапорт. Она держала его в руках, не зная, как поступить с ним. За вчерашний день Наташа заработала себе право на выбор. Увольняться расхотелось, но уж очень хотелось насолить Макеевой.

– А я волновался из-за тебя, – сказал Гриша, шмыгая носом, как обиженный мальчишка.

Наташа с трудом отвела взгляд от рапорта – желание насолить Макеевой было велико, затем подняла глаза на Гришу. Он стоял у вешалки, раздумывая, куда бы повесить обметенное снегом пальто. В Петербурге давно отвыкли от долгих зим. Всех заморочили глобальным потеплением, ведь несколько лет не было ни морозов, ни снега, ни самой зимы. А вчера в городе выпало много снега, говорят, такого снегопада не было уже сто двадцать восемь лет. Большим снегом завалило улицы и переулки, проспекты и здания. Дома обложили себя белоснежными подушками. Машины стояли под сугробами, стыдливо прячась от нерадивых хозяев. Заядлые автомобилисты и просто водители впервые отправились на работу муниципальным транспортом. Смешно было видеть на станциях метро растерянных автолюбителей. Их легко можно было отличить от каждодневных пассажиров. Гриша живет недалеко от РУВД, на работу он ходит пешком, ведет здоровый образ жизни, но сегодня и ему досталось. Он весь в снегу. Нос у него, как сосулька, весь красный и растекается в разные стороны мутными каплями. Коренева, глядя на него, вдруг осознала, что этот чудаковатый парень спас ее от неминуемого позора, протянув руку помощи в самую трудную минуту ее жизни. Наташа, не обращая внимания на плавающий Гришин нос, бросилась ему на шею.

– Гришка, миленький, ты же гений! – кричала она, тиская в объятьях коллегу.

Опешивший Гриша растерянно топырил руки в стороны, не зная, как среагировать на неожиданную выходку Кореневой.

– Тебе удалось взять отпечатки пальцев и уговорить экспертов? – спросил Гриша, на всякий случай удаляясь от Наташи на безопасное расстояние. – Если так, то это не я, а ты настоящий гений, Наташка!

Но Наташа вновь приблизилась к нему, ей хотелось крепко обнять его, настолько ее переполняли эмоции.