Моя еврейская бабушка (сборник)

– У меня вчера был самый долгий день в моей жизни, Гриша, но я везде успела, даже у косметолога побывала. Правда, удовольствия не получила, спешила очень. Зато все сошлось: Шулькин и Лащ – одно и то же лицо. Отпечатки пальцев обоих совпали. Оказывается, они всем кланом собрались на выезд в Израиль. Отец, сын, невестка, внуки. Всю жизнь семьей готовились к исходу на святую землю. Но это еще не все! Я успела побывать в службе безопасности банка. До часу ночи смотрела пленку фейс-контроля. Отсмотрела ее пять раз. Понимаешь, у них был сбой в системе на выходе из банка, а внутри все работало. Так вот, когда Илья зашел в туалет, он оттуда уже не вышел, я хочу сказать, что из туалета вышел другой человек, он там снял очки и переоделся. Поэтому его не узнал Семен Сырец. Больше Илью Лаща никто не видел. Вместо него появился новый человек – Шулькин Илья Аркадьевич. Документы у него были заготовлены заранее, чуть позже после смены фамилии он исправил в паспорте дату рождения. Якобы произошла путаница в роддоме. Я уже забросила письменный запрос в ЗАГС.

Наташа стояла перед коллегой, нежно касаясь его руки, а он мучительно краснел от ее провокационных прикасаний, Гриша прослыл в РУВД самым скромным юношей.

– Шулькин – ловкий и хитрый мошенник. Он прибрал к рукам десять миллионов государственных денег. От продажи клуба он получит еще немалую, вполне кругленькую сумму. Он все просчитал, но забыл, что наши органы не дремлют. Откуда ему было знать, что Макеева прикажет тебе следить за мной. Скажи, Гриша, как тебе удалось найти его? – спросила Наташа. – Ведь найти Шулькина мог только ты, Гриша. Мне это оказалось не по силам.

– Ты бы тоже нашла его, если бы не увлеклась своим Сырцом, – с упреком сказал Гриша, – я проверил все записные книжки Аркадия Лаща, которые остались в уголовном деле, они много лет пылились в архиве без дела.

– Гриш, а ведь мой отец когда-то занимался делом Владимира Соломоновича Сырца. Он тогда поверил Аркаше Лащу. И отец Семена взял его сторону. Вот такие бывают следовательские казусы, – сказала Наташа, внезапно став серьезной.

Они помолчали, по одиночке погружаясь в глубину человеческого предательства. Но оно оказалось бездонным. Оба напряженно думали, с трудом удерживая мысли на поверхности. Тишина сгустилась, за окном густой пеленой падал снег, лишь изредка в кабинете раздавались мужские всхлипы, Гриша всеми силами старался удержать в носу своенравную жидкость. Но Наташа ничего не слышала, она вдруг поняла, что три долгих месяца не прошли для нее впустую. Юность незаметно осталась позади. Наташа Коренева стала взрослой. Никакая Макеева ей теперь не страшна. Коренева посмотрела на Гришу, пока она плавала по волнам безвременья, Медведев неотрывно смотрел на нее.

– Наташа, а ты увольняться еще не передумала? – трагическим шепотом спросил Гриша.

За последние полчаса совместного пребывания в кабинете он сроднился с Кореневой на пожизненный срок, по крайней мере, так ему казалось в эту минуту.

– Да, Гриша, передумала, я больше не боюсь злюку Макееву! – воскликнула Наташа и быстрым жестом разорвала рапорт на мелкие кусочки, затем схватила со стола сумочку и портфель с бумагами. – надо срочно задержать Шулькина! Гриш, я в уголовный розыск. Опера без дела засиделись. Надо им отдельное поручение отдать, пусть перекроют ему кислород.

Гриша кивнул, мол, надо спешить. Иначе Илья Аркадьевич Шулькин уйдет от справедливого возмездия. Наташа кометой выскочила из здания РУВД и остановилась в нерешительности. Машина под снегом, до метро далеко, пешком тоже не близко. Такси поймать? Так они тоже в снегу застряли. Весь город завалило пуховым одеялом. Вдруг Наташа замерла. Под заснеженным деревом прямо у дороги стоял Семен Сырец. Он смотрел на нее и смеялся. Смех и снег сплелись в нем в причудливые новогодние нити.

– Семен! Семен! Победа! – закричала Наташа и бросилась к нему вприпрыжку, спеша сообщить ему горячие новости. – Я нашла его. Нашла! Нашла! Он Шулькин-Шулькин-Шулькин…

– Наташка! – крикнул Семен, протягивая к ней руки. – А я все знал про Илью. С самого начала знал. С первого дня задержания. Я ведь недаром всю подноготную нашей семьи вытащил. Ты думала, что мне нужно было исповедаться, а я хотел посвятить тебя в историю семейного предательства. Его нужно было остановить. И у меня не было другого выхода. Я не мог тебе сказать правду. Ты сама должны была дорасти до нее. Извини.

Она остановилась в недоумении – как это знал? А почему молчал? Зачем сидел в Крестах? Ведь целых три месяца сидел, Наташа столько бензина сожгла по дороге на Арсенальную набережную…

– Понимаешь, если бы сразу тебе сказал, у нас ничего бы не вышло, понимаешь? – закричал Семен, хватая ее за руки.

Наташа выдернула руки и побрела прямо по улице, плотно забитой заснеженными машинами. С них даже снег не соскребли. Так и ездят по дорогам, все в снегу, как Деды Морозы.