Моя фронтовая лыжня

Авенир поставил перед собой свой "сидор", вынул из него сапоги и протянул генералу. Показав гигантское кирзовое изделие своим спутникам, комдив отошел шагов на тридцать из строя, высоко поднял Авенирову обувь и обратился к лыжбату с такими словами:

- Товарищи лыжники! Берегите, ни в коем случае не теряйте это добро. Уже через месяц, когда начнет пригревать весеннее солнце, сапоги понадобятся вам.

Закончив беглый осмотр нашего обмундирования и вооружения, комдив, комиссар и комполка обратились к нам с краткими речами. Все трое говорили об одном и том же. Ленинградцам очень трудно. Ленинградцы в огненном кольце. Ленинградцы на голодном пайке. Ленинградцы ежедневно умирают сотнями и тысячами. Но держатся, героически сражаются. Наша задача - как можно скорее перерезать смертельную петлю, которой фашисты пытаются удушить Ленинград.

... И мы близки к цели. Передовые части 2-й ударной подходят к Любани. Они уже недалеко от пробивающихся навстречу дивизий Ленфронта. Еще несколько усилий - и мы соединимся с ленинградцами.

...Очень ответственные задачи поставлены и перед 4-й гвардейской дивизией. Но чтобы выполнить их, надо в ближайшее время прорвать сильно укрепленный рубеж немцев в районе Ольховских Хуторов. Командование дивизии возлагает большие надежны на прибывшее пополнение - уральских лыжников.

Эти воодушевляющие слова навели меня на раздумья вот о чем. Об отчаянном положении ленинградцев нам говорили уже не раз. И провожая на фронт, в запасном, и в Рыбинске, и Малой Вишере. С тех пор как мы сели в эшелон, прошло пять недель. Сколько же тысяч ленинградцев умерло за это время! И хотелось верить, что оптимистические прогнозы командования дивизии скоро сбудутся: в кольце блокады будет пробита спасительная для ленинградцев брешь.

"А как сейчас чувствует себя старшина первой роты Боруля?" - вдруг подумал я и стал искать его глазами на правом фланге батальона.

Мы бились с врагами у стен Ленинграда,

Во мгле новгородских болот,

Под нами шаталась земля от снарядов

И плавился волховский лед.

Павел Шубин

Часть 4. Гажьи Сопки

На помощь гвардейцам

Итак, мы в Ольховке. Но где эта затерянная среди волховских болот и лесов деревня, представляю себе очень смутно. Единственная карта местности имеется в штабе батальона. Лейтенант Науменко от руки, очень приблизительно, начертил нужные нам на ближайшее время квадраты. Разрешил мне и Фунину заглянуть в свою схему.

Зажатая с запада и востока болотами Ольховка раскинулась на берегах Керести. Река эта течет с юго-юго-запада на северо-северо-восток и впадает в Волхов. На Керести - Чудово. До него от Ольховки чуть побольше двадцати километров, на пути к нему два сильно укрепленных узла сопротивления немцев Ольховские Хутора и Сенная Кересть.

Оперативная группа Андреева вышла далеко в тыл немецкой группировки, засевшей в Спасской Полисти. Ольховка западнее этой железнодорожной станции на целых пятнадцать километров...

И еще на схеме бросается в глаза вот что: масса болот. Собственно, болота занимают даже значительно большую площадь, чем земная твердь. Леса, рощи и деревушки разбросаны среди мшистых зыбунов и бездонных хлябей отдельными островками.

Рачительные хозяева своего края, новгородцы не обошли вниманием это труднодоступное царство леших, шишиг и кикимор. Они взяли на учет и нарекли каждое болото и болотце. Прошкино болото, Ольховское, Замошское, Нижнее болото... Михайловский Мох, Дубровский, Апалеевский, Грядовский, Кривинский Мох... Болота Отхожий Лес, Глажевник, Гажьи Сопки...

Я уже писал, что названия новгородских рек, селений и урочищ показались мне очень благозвучными. Одну из главок я даже назвал "Топонимической симфонией". А вот о "болотной топонимике" этого сказать никак не могу. Кривинский Мох или Гажьи Сопки никак не впаются в симфонию.

- Допустим на минуту, что в этих гиблых местах мы застрянем до весны... глядя на схему, задумчиво говорит Владимир. - Болота сомкнутся друг с другом и поглотят все живое.

- Да, - соглашаюсь я. - Тут даже на Ноевом ковчеге не спасешься.

- К весеннему половодью мы будем далеко от этих мест, - успокаивает нас лейтенант Науменко.

Но куда военные смерчи забросят наш лыжбат к весеннему половодью - это узнают счастливчики, оставшиеся в живых. А пока что мы в Ольховке - столице огромнейшего болотного края - и идем занимать позиции на болоте с самым зловещим названием - Гажьи Сопки.

8-й гвардейский понес сильные потери. Подполковник Никитин решил за счет прибывшего пополнения уплотнить слишком уж редкую линию обороны. Снял на правом фланге полка один стрелковый батальон и освободившийся участок передал нашему лыжбату.

Прошли на север около четырех километров. Вот они, Гажьи Сопки. Вот он, наш участок обороны. Торфяное болото, не замерзшее под толстым покровом снега. Земляных окопов нет. Глубокая снежная траншея почти полного профиля, дно ее выстлано хворостом и ольховыми жердочками. Под настилом - ломкий рыжевато-бурый ледок.