Моя фронтовая лыжня

Но это чувство сожаления о довоенном житье-бытье скоро уучилось. Его сменили раздумья о происходящем. И сегодняшний суматошный день, и непролазную грязь я принял как должное. Кончились мои мытарства по случайным, неустойчивым командам. Наконец-то я зачислен в настоящую воинскую часть!

Прибыли в запасной

Добрались мы до места назначения поздно ночью. Домики и бараки длинной узкой полосой вытянулись вдоль правого берега реки. Безлунная звездная ночь, кое-где тускло горят уличные фонари. В просветах между домами виднеется берег, заваленный бревнами, и темная полоса реки. Терпко пахнет смолой, свежим тесом и опавшими листьями.

Тихо. Только кое-где лениво лают собаки, и, несмотря на ночное время, в отдалении взвизгивает циркулярная пила. Источник электроэнергии в поселке, видимо, очень слабый: при каждом рабочем ходе пилы уличные лампочки заметно тускнеют.

Подошли к группе высоких дощатых бараков. После выяснилось, что это складские помещения для пиломатериалов. Запасной полк приспособил их под казармы.

Наш комбат, по всему видно, уже имеет опыт устройства солдатского быта. В барак нас с ходу не пустил. Несмотря на поздний час, по его распоряжению, в ротах сделали перекличку, затем дали нам свободных полчаса. За это время мы ознакомились с прибрежными кустиками, помыли в реке обувь. Я отмывал не только полуботинки, но и брюки. Высохли они на мне в течение ночи.

В барак заходим повзводно. Вверху тускло светится единственная лампочка, свеженастеленный пол покрыт слоем стружек. И на том спасибо! Каждый взвод располагается не где попало, а на определенном месте. Когда, более или менее разместились и умостились, комбат скомандавал:

- Ложись потесней! Оставить проходы!

Назначил комбат дежурный взвод и наконец объявил, вернее, скомандовал: "Отбой!"

Впоследствии, когда наш солдатский быт полностью наладился, заботы о соблюдении повседневного режима перешли к ротным старшинам. Но на первых порах, в совершенно новом месте, комбат сам вникал в каждую мелочь. Да и не было еще у нас старшин.

Итак, укладываемся спать. Разуваемся - это приказ комбата. В большинстве своем народ собрался опытный, бывалый, как организовать ночлег вдалеке от домашней постели, подсказывать не надо. Разбиваемся на пары, прижимаемся друг к другу спинами. Если нет возможности раздеться до белья, надо хотя бы снять пальто, плащ, ватник и верхнюю одежду использовать в качестве одеяла. Причем выгоднее накрываться не каждому в отдельности, а тоже по два.

Моим напарником оказался сосед по строю, молодой татарин Муса Нургалиев. Его имя и фамилию я запомнил во время вечерней переклички. Ватник Мусы источает целую гамму запахов: дегтя, дыма, прелой ваты, человеческого и конского пота. Мой плащ, не считаясь с командой "отбой", безбожно шуршит при каждом нашем движении. Но эти мелочи не помешали мне почти мгновенно уснуть. Думаю, что и мой напарник в эту ночь не страдал от бессонницы.

Казалось, только уснул и вдруг слышу громогласную команду: "По-о-дъем!" Прошло несколько минут, и опять: "Взять полотенца! Выходи на построение!" Только успели построиться: "Бе-го-ом ма-а-арш!"

После гражданской вольницы такое начало дня вряд ли кому нравится. А мне оно особенно не по душе. Мои физиология и психика не любят крутых, мгновенных переходов от одного состояния к другому. На резкий скачок от сна к бодрствованию, тем более к кроссу по пересеченной местности, бурно реагирует сердце. Кажется, оно вот-вот выскочит из груди.

Однако ничего не попишешь, надо привыкать. На то и армия. Когда на фронте скомандуют: "В атаку!" - там не будет времени на раскачку для "плавного перехода из одного состояния в другое". К тому же трудно не мне одному - вон как задыхаются бегущие рядом со мной здоровяки! А Муса Нургалиев даже отстал от меня.

Прибежали к реке. Над водой стеся утренний туман. Умываемся, черпая воду пригоршнями. После утренней поверки завтракаем. Это наш первый в запасном полку завтрак. Кашу получаем в алюминиевые миски из стоящей под открытым небом походной солдатской кухни. Едим, сидя на штабелях бревен и досок, прислонившись к стене барака или к дереву, устроившись прямо на земле. Муса сидит на корточках; видимо, его эта поза нисколько не затрудняет.

Постройки общего пользования, рассчитанные на две-три сотни сезонных рабочих, - барачного типа общежитие, столовая, клуб, баня, уборные, разумеется, ни в малейшей мере не могли удовворить потребностей запасного полка. Вот почему в первую неделю пребывания на новом месте мы в основном помогали стройбатовцам: плотничали и столярничали, работали лопатой и киркой.

Строили разнообразного назначения бараки: под жилье, для учебных классов и клуба, кухни и столовой, интендантских складов и конюшен. Утепляли склады пиломатериалов, настилали полы, переделывали под казармы сушилки. Печники вмуровывали на кухне многоведерные чугунные котлы. Копошились кровельщики и электрики. Специальная команда пилила бревна. И циркулярными пилами, и вручную. В ход шли и доски, и брусья, и горбыли.