Моя фронтовая лыжня

Николай Иванович до мельчайших подробностей изучил боевые действия войск Волховского фронта, и особенно 2-й ударной на территории Новгородской области. Он может не только рассказать, как это происходило, но и показать на местности — где это было.

Из Спасской Полисти в Новгород Николай Иванович вместе с семьей переехал в 1968 году и стал работать художником-оформителем в Новгородском производственном объединении «Азот». Здесь сразу же создал из рабочей молодежи группу следопытов — «Сокол». Соколята работают столь же увлеченно, как и их наставник.

Казалось бы, Николай Иванович настолько занят своей основной работой на заводе и следопытскими делами, что ему и передохнуть некогда. Но, к своему удивлению, я узнал, что он вдобавок рисует и пишет стихи. Свои картины и поэтические произведения посвящает героям и героическим делам 2-й ударной армии. Одну- из своих наиболее удавшихся картин — «Бой под Мясным Бором» — Николай Иванович подарил подберезской школе-интернату.

Во время моих встреч с новгородскими журналистами, музейными работниками кое-кто называл увлечение Орлова расхожим словом «хобби». Мне показалось, что такая снисходительная оценка благородной и самоотверженной деятельности Николая Ивановича несправедлива. Нет, это не хобби, а подвиг, который продолжается десятилетия!

Поисковые марафоны

Нам не жить, как рабам!

Мы родились в России:
В этом наша судьба,
Непокорность и сила!

Всеволод Багрицкий

Из письма матери с Волховского фронта

Прости меня, твоего рядового,

Самую малую часть твою.
Прости меня за то, что я не умер
Смертью солдата в жарком бою.
Кто посмеет сказать, что я тебя предал?
Кто хоть в чем-нибудь бросит упрек?
Волхов — свидетель: я не струсил,
Пылинку жизни моей не берег.

Муса Джалиль

Моабитская тетрадь

Иногда загадка разрешается быстро и просто: фамилию воина, адрес его семьи следопыты обнаруживают в медальоне или на страницах записной книжки, в партийном или комсомольском билете, устанавливают по надписи, выгравированной на портсигаре или солдатском котелке. Но бывало и так, что данные оказывались неполными, отрывочными. На поиски уходили годы, а то и десятилетия. Расскажу о двух таких поисковых марафонах.

В годы войны во фронтовых и армейских газетах имелись штатные должности поэта-писателя и художника. В начале 1942 года в газете 2-й ударной «Отвага» поэтом-писателем был юный Всеволод Багрицкий, сын автора знаменитой поэмы «Дума про Опанаса», а художником — Евгений Вучетич, ставший впоследствии известным всему миру скульптором.

26 февраля Всеволод погиб от осколка авиабомбы, выполняя очередное задание редакции. Это случилось возле деревни Дубовик Любанского района. Тело поэта привезли на крестьянских санях в редакцию, которая в то время находилась возле Новой Керести. Всеволода похоронили со всеми надлежащими воинскими почестями. Надгробную надпись выполнил Вучетич. Поэт погиб в возрасте неполных 20 лет, он пробыл на фронте всего 34 дня.

На похоронах товарищи Всеволода вспомнили пророческое стихотворение, которое юный поэт написал еще 15-летним подростком:

Он упал в начале боя.
(Показались облака…
Солнце темное лесное
Опускалось на врага.)

Он упал, его подняли,

Понесли лесной тропой…
Птицы песней провожали,
Клены никли головой.

Так вот Николай Иванович Орлов вскоре после войны задался целью найти могилу Всеволода. Он установил контакты с некоторыми однополчанами поэта по «Отваге», разыскал нескольких фронтовиков — кавалеристов, артиллеристов, танкистов, которые в сорок втором видели свежую могилу Багрицкого. Очевидцы присылали Николаю Ивановичу подробные описания, схемы. По этим схемам он искал сам, ему помогали соколята. Искать могилу Всеволода Багрицкого приезжали ребята ленинградского литературного клуба «Алые паруса», руководимые учительницей Идой Ильиничной Славиной. Но волховские леса по-прежнему упорно скрывали свою тайну.

В чем причина неудач?

Во-первых, тех товарищей, которые хотели помочь Николаю Ивановичу, часто подводила память. Во-вторых, по прошествии лет и десятилетий местность сильно изменилась. Многие старые ориентиры исчезли, на месте деревень и хуторов остались заросшие бурьяном пепелища, вымахали ввысь новые деревья, повырастали новые рощи. Некоторые свидетельства очевидцев не только не помогали следопытам, но, наоборот, уводили их на ложный путь. Это особенно относится к надгробной надписи. Как она выглядит и к чему прикреплена — были разные версии.