Моя фронтовая лыжня

Прежде всего, в солдатском спартанском быту необходим походный котелок. Обладателем этого произведения штамповального искусства я впервые стал в 280-м. Тот уральский котелок явился первенцем в целой серии себе подобных.

Дорогие мои фронтовые спутники! Сколько килограммов пшенных, гороховых и гречневых концентратов я сварил при вашей помощи на огне походных костров! Сколько порций щей, борща и супа — бывало, даже с добавкой — получил из походных кухонь! Со сколькими однополчанами на пару хлебал из вас в землянке, в окопе, в лесу под деревом! Сколько раз подогревал на земляночной печурке! Из каких озер и рек, ручьев и воронок черпал воду!

Хорошие вы друзья, но канители с вами немало. Матрос драит палубу с одной стороны, сверху, а солдатам приходится драить вас с двух сторон: изнутри — очищая от остатков пищи, снаружи — от копоти. А ведь у солдат под рукой крана с теплой водой нет. Бывает и так, что даже холодную воду приходится добывать под пулями.

Мой первый, уральский, котелок я по неопытности поначалу переоценил. Он поразил меня простотой конструкции. Идеально правильный цилиндр, дно, проволочная дужка-ручка — и все. Крышка конструкторами не предусмотрена.

Говорят: что гениально, то и просто. К сожалению, обратный тезис справедлив далеко не всегда. Чаще бывает так: очень уж простое, точнее сказать — примитивное, это не изобретение гения, а плод ленивого ума, результат небрежного отношения к нуждам других людей. В этой истине меня лишний раз убедил мой первый солдатский котелок.

В запасном котелками мы пользовались редко, только во время тренировочных походов. Не обратили внимания на их недостатки и в эшелоне. Наши добрые отношения с этими котелками стали у нас портиться с первых же дней пребывания на фронте.

Первая проблема: куда его пристроить? Засунуть в вещмешок? Нет, не годится. И места много займет, и сажей все перепачкает. Приторочить к тому же вещмешку или к поясному ремню? Очень плохо: здорово бокастый, он сильно выпирает в сторону, в лесу цепляется за кусты и стволы деревьев.

Без крышки пища скоро остывает. А ведь далеко не каждый боец имеет возможность поесть у походной кухни. Частенько котелки с едой несут своим товарищам за сотни метров, за километр и более — в окоп, в дозор, в боевое охранение.

В котелок без крышки попадает всякий сор. Идет солдат лесом — сверху падает хвоя. Припадет солдат к земле во время внезапного минометного налета — половину супа расплескает. В землянке во время артобстрелов и бомбежек в котелки сверху сыплется песок.

И еще одна беда: пустой котелок без крышки очень звучен. Он подобен боталу — колокольчику, который навешивают на шею пасущейся скотине. Вблизи противника бренчание таких «музыкальных» котелков демаскирует наших солдат.

На фронте мы быстро разобрались в этих недостатках и обнаружили, что имеются котелки более совершенной конструкции: с плотно закрывающейся крышкой, плоские, выпукло-вогнутой конфигурации. Их поперечное сечение имеет форму почки человека или животных. Оказывается, природа давным-давно изобрела то, до чего не смогли додуматься некоторые горе-конструкторы. Она рассчитала, какой формы должны быть эти органы, чтобы их можно было наиболее удобным образом «приторочить» по обе стороны позвоночника.

Наши лыжники стали охотиться за такими усовершенствованными котелками. Выменивали у солдат из других частей и родов войск, подбирали на поле боя.

Но пока что, в запасном, мы рады и нашим, этим аляповатым посудинам. Ставим на них свои метки. Особым шиком считается выгравировать свою фамилию или инициалы острием гвоздя. Лучше всего это получается у Вахони. Он и на своем котелке поставил метку с искусством кубачинского гравера, и другим охотно помогает.

Я, гражданин Советского Союза…

Канун XXIV годовщины Октября. Принимаем военную присягу.

Наша третья рота выстроилась в виде буквы «П» в празднично убранном полковом клубе. Для принятия присяги выходим из строя повзводно. В руках у нас не учебные винтовки, а боевые. Комиссар Емельянов четко зачитывает отдельные предложения, слишком длинные разбивает на части. Взвод хором повторяет за ним.

«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии…»

Низкие мужские голоса придают торжественной церемонии особый впечатляющий оттенок. Тенорок Гриши Пьянкова и немногие баритоны тонут в гуле густых басов.

«Я, гражданин…»

Крепче сжимаешь рукой приставленную к ноге винтовку и чувствуешь, как тебя всего охватывает волнение, всем своим существом осознаешь значимость происходящего.

Вспоминается церемония военной присяги, описанная Валентином Катаевым в его известной повести «Я, сын трудового народа»: