Моя фронтовая лыжня

Командир 8-го гвардейского полка гвардии подполковник Никитин зачитывает приказ о награждении рядового 172-го ОЛБ Александра Николаевича Вахонина, жителя города Перми, 1922 года рождения, члена ВЛКСМ, орденом Красного Знамени. В приказе точно указано, какой именно подвиг совершил рядовой Вахонин: в течение февраля — марта вынес с поля боя 52 раненых бойца и командиров вместе с их оружием.

Саша Вахонин стоит перед строем по стойке «смирно». Он еще не расстался со своим маскхалатом, который необходим ему не только для маскировки на поле боя — он заменяет и медицинский халат. На нем кроме рыжих и коричневых подпалин бурые пятна засохшей крови…

Самого ордена пока нет. Подполковник пообещал: скоро, как только появится возможность, пришлют. А как скоро? Дождется ли наш орденоносец своей награды? Очень возможно, и дождется… Обязательно дождется! Наш Вахоня невероятно везучий, прямо заговоренный от пуль и осколков. Таково общее мнение.

После команды «разойдись!» мы как следует покачали первого орденоносца в 172-м ОЛБ.

Волховские панорамы

О поле, поле, кто тебя

Усеял мертвыми костями?…

А. С. Пушкин

После захода в лагерь ольховчан мы выбрались на основную дорогу. Но прошли по ней немного, опять делаем зигзаг. И натыкаемся на такую картину.

Большая лесная поляна. Видимо, летом здесь обильно растет земляника. Снега уже мало, но в окаймляющем поляну густом лесу растаял только наполовину. Исчезая, он постепенно раскрывает тайну, которую хранил в течение зимы…

Незадолго до войны мне довелось видеть знаменитую панораму «Оборона Севастополя». Она произвела на меня сильное впечатление. Сейчас, на фронте, нам тоже встречаются панорамы. Севастопольскую панораму создал художник-баталист Франц Рубо. Автор первозданных фронтовых панорам — война.

Перед нами одна из таких панорам.

В лесу — следы жестокого боя. Десятки вмерзших в снег неубранных трупов. К югу от поляны — наших бойцов, к северу — немецких солдат.

В глубоком молчании расхаживаем по этому кладбищу непогребенных, начинаем с южной его половины. Вынимаем из карманов гимнастерок медальоны… У каждого убитого своя поза, но подавляющее большинство лежит головой к северу. Значит, наступали в ту сторону, к Чудову. Вот раскинув руки лежит сержант. Треугольники на его петлицах самодельные — вырезаны из жести консервной банки. Вокруг сержанта разбросаны пустые пулеметные ленты. Самого пулемета, конечно, нет, его забрали с собой те, кто остались живы и пошли вперед…

Из сугроба торчат кирзовые сапоги… Кому они принадлежат? Выяснится, быть может, спустя неделю, а то и раньше, когда весенняя теплынь как следует возьмется за эту лесную непролазь. А бойца в пробитой пулей каске смерть настигла в тот момент, когда он перебирался через поваленное бурей дерево. Нахожу медальон, вынимаю из него свернутый в трубочку бумажный квадратик. Башкир из Белебея, 1920 года рождения…

Мы обнаружили в «сидорах» убитых довольно хорошо сохранившиеся продукты: консервы, сухари, концентраты, сушеную рыбу. Уцелел даже в плотно закрытых металлических коробочках кусковой сахар. Попадаются фляги со спиртом, кисеты с махоркой…

Одним словом, продуктов столько, что комиссар распорядился:

— Сдать старшинам. Пусть они разделят между всеми поровну.

Обратили мы внимание, что при каждом убитом есть противогаз. Свои мы побросали, брезентовые сумки использовали для хозяйственных надобностей, и начальство смотрит на это сквозь пальцы.

В немецкой части «панорамы» своя специфика. Противогазы — в жестяных цилиндрических коробках, «сидоры» — кожаные ранцы, как некогда у наших гимназистов, головные уборы — матерчатые кепи с приделанными к ним суконными наушниками. Немецкий медальон представляет собой алюминиевую пластинку — прямоугольник или эллипс. Вдоль большой оси пластинки пунктирно пробит ряд отверстий — по этой линии прямоугольник или эллипс легко разломить на две равные половинки. На каждой половинке проштампован один и тот же текст: сокращенные названия подразделения и части, имя и фамилия. Но чаще фамилии нет, указан только порядковый номер военнослужащего по специальному штабному списку. Одна половинка остается при убитом, другую сдают в штаб.

Смертный медальон немцы называют «эркеннугсмаркой» — опознавательным знаком. Документы и «эркеннугсмарки» этих убитых немецких солдат большого интереса для нас не представляют — данные слишком устарели. Но все же несколько алюминиевых эллипсов я забрал. Хотя не уверен, справлюсь ли с расшифровкой вермахтовской тайнописи. Разобраться в сокращенных названиях немецких частей и подразделений, различных родов войск — задача нелегкая даже для опытного военного переводчика.