Моя горькая месть (СИ)

Четкий выбор в пользу нас с Полиной. Это — лучшее обещание, что мы защищены, что мне не придется барахтаться в этой жизни в одиночку. Что я всегда смогу выговориться Владу, и выслушать его самого — быть настоящей семьей.

У нас ведь получится?!

— Я тебя люблю, — мрачновато признается Влад. — Ты выйдешь за меня замуж?

Приоткрыла рот от удивления, а сердце так и колотится — бешено, радостно, и… тревожно.

— Вера, — рассмеялся Влад, — только не говори, что тебе нужно подумать, и мое предложение застало тебя врасплох.

— Вообще-то застало. Где кольцо? Где букет цветов и романтичные признания? — болтаю, чтобы скрыть смущение.

Глупо, но я и правда застигнута врасплох. Влад меня любит, я люблю его, мы живем вместе и у нас дочь. А я и думать забыла о свадьбе. Зачем она вообще нужна?!

И тут же даю себе ответ на вопрос: «Зачем». Мысленным образом. Свадьба — это тоже обещание длинною в жизнь. Окончательный выбор для нас, мы ведь оба максималисты. И если уж поженимся, то на всю жизнь. Вот только…

— Я согласна, — сказала, и Влад расплылся в улыбке. — Но давай сделаем это, когда Полине будет три года. Хочу, чтобы дочка запомнила нашу свадьбу.

Говорю, и сама умиляюсь, представляя подросшую Полину в розовом пышном платье, которая будет самой нашей почетной гостьей. К этому времени мы обзаведемся друзьями, обрастем связями, и у нас будет настоящая свадьба а не просто роспись в ЗАГСе.

Все это я и говорю Владу. Вряд ли это имеет для него значение, но он кивает.

— Пусть будет так. И насчет предложения, — сказал с шутливой угрозой, — будет тебя и кольцо, и букет, и карета с серенадой. И прочие ужасы из романтических комедий. Все будет.

Ха!

Ты ждал, что я откажусь? Нет уж, я люблю штампы, стереотипы.

— Буду ждать, — улыбнулась невинно, предвкушая «правильное» предложение.

Не выдержала, забралась к Владу на колени, и снова поцеловала.

Я и сама начинаю верить, что все у нас будет хорошо. И со временем я наберусь смелости, и съезжу в город, в котором выросла. Навещу могилу мамы, узнаю, что случилось с родной матерью, и найду своего брата или сестру — еще одного моего родного, но потерянного человека, о котором не знала.

Вот только налажу нашу с Владом и Полиной жизнь и закрою дверь в прошлое. Сейчас я умею расставлять приоритеты, и самое главное для меня — моя маленькая дочь, и этот мужчина — любящий, резкий, надежный и капельку сумасшедший. Который сумел полюбить не самую умную и сломанную меня.

Глава 25

1,5 года спустя

— Еще не поздно развернуться, и уехать. Вера, — обхватил ее плечи, взглянул на лицо, а там снова неуверенность аршинными буквами написана, — мы можем сейчас сесть в арендованную машину, доехать до ближайшего аэропорта, и оказаться дома. Тебе это не нужно!

Ну же, милая, согласись!

Но она, прикусив нижнюю губу, покачала головой, и кивнула. Идем, мол, жених.

— Мне это нужно, — только и сказала она.

И мы пошли дальше, по улицам нашего родного города, утопая в мартовской грязи. Не был здесь давно, и с радостью бы не приезжал, но Вера сказала, что это важно. Много раз говорила, и я, дурак, согласился. И только сейчас подумал, что в ее состоянии это может плохо закончиться.

— Вер, беременным нельзя на кладбище, — попытался придержать ее за талию, но иногда мою женщину не остановить.

— Такой большой, но до сих пор веришь в бабкины сказки? — фыркнула. — Мне не сейчас рожать, и я давно должна была попрощаться.

В чем-то за эти полтора года Вера изменилась, и я радуюсь этим изменениям каждый день. Она, пожалуй, начала исцеляться от травм прошлого, но черт возьми, она до сих пор тянется к матери. Ее давно нет, но Вера ей верна, и это обнуляет все, что я делал для нее — успокаивал, выслушивал, выстраивал наше будущее.

— Влад, хватит, — Вера вдруг сама остановилась. — Я не собираюсь ездить сюда раз в неделю, мне правда нужно просто попрощаться.

— Она этого не достойна! — сузил глаза, ожидая очередных реплик в духе: «Она же твоя мать, Влад, как ты можешь быть таким жестоким?!» — Мы снова возвращаемся к тому, с чего начали. Тебе кошмары давно перестали сниться, напомни, милая?

— О Боже, — улыбнулась едва заметно, и я не смог не улыбнуться в ответ, — любимый, перестань, правда. Я сейчас скажу тебе кое-что, и, надеюсь, ты примешь мои слова всерьез. Я не хрустальная ваза, Влад. Да, детство и юность у меня были нелегкими, и наложили отпечаток, но я не собираюсь всю жизнь трястись. Должна была раньше это понять, когда Полину ждала, но тогда я просто паниковала. А сейчас, — Вера огладила круглый животик, почти натягивающий пальто, — сейчас все хорошо. Я иду не слезы лить над прошлым, я иду просто попрощаться. Расстаться, наконец, с прошлым. Не хочу быть как наша соседка, которая в тридцать пять лет плачет о том, что все ее беды от того, что ее мама не любила. До двадцати это позволительно, а после — глупо. Я — взрослый человек, и я просто хочу поставить точку.

И как это «прощай» над могилой Надежды Гарай поможет поставить точку?!

— Тебе двадцать два, и ты не взрослая. Ты — беременная девушка, которую гормоны бьют по голове, и…