Моя и точка!

— Я сказала, что это знакомый одной моей подруги, — смущённо кашлянула она, — он попал в затруднительную ситуацию, но может выполнять любую работу по дому, если Марат сдаст ему на время гостевой домик.

— И что же в этом глупого? — не понимала Ия чего так разнервничалась мама.

— Мне кажется, Марат подумал, что я и есть эта самая «подруга», — показала мама пальцами кавычки. — И что Марко мой любовник. Ещё и девочки его узнали.

— Что?! — вытаращила Ия глаза.

Глава 43

— Ну, когда Марко позвонил, дети как раз были у меня. И я назначила ему встречу в людном месте. В детском парке. Ну и как ещё я могла объяснить свою просьбу твоему мужу: не говорить правду о Марко тебе?

— А его не смутило, что девочки и мне могли сказать откуда знают Марко?

— Смутило. Когда они обрадовались, увидев Марко у вас дома, Марат позвонил. Ты знаешь, мы ведь провели в парке весь день, и девочки с Марко так поладили, что он больше возился с ними, чем разговаривал со мной. Первый раз вижу в мужчине такую любовь к детям. Там все детишки бегали за ним как за аниматором.

— Так что сказал Марат? — Ие очень нравилось слушать мамины восторги о Марко, но сейчас важнее было другое.

— Гнусненько усмехнулся в трубку, что похоже моя «подруга» знакомого в парк пригласила, а сама прийти забыла. Но сказал, что с детьми он тоже уладит. Тебе они не скажут.

— Но если Марат считает его твоим «другом» — не повернулся у Ии язык назвать Марко маминым любовником даже гипотетически, — то почему тогда Марко просто не живёт у тебя?

Но и сама поняла примерный ход мыслей Марата, что называл тёщу «Благочестивая Марта». Отчасти потому, что звали её действительно Марта, а отчасти потому, что она и правда была чересчур щепетильна в некоторых вещах.

И сама ответила:

— Ах да, у тебя же соседи. Что подумают люди. Что подумает дочь!

— Я же говорю: вышло не очень, — виновато вздохнула мама. — Но Марат, кажется, подумал, что мы поссорились или я дала «другу» отставку. Я же Марату даже денег предложила, чтобы он ему за работу заплатил, на себя эти расходы не брал.

— Но, если я правильно запомнила, было «очень важно», чтобы я ничего не знала. Зачем же ты всё мне рассказала? — удивилась Ия.

— Потому что Марко позвонил, поблагодарил за помощь, извинился, что мне пришлось врать — он понимает, как это неприятно: и лгать, и быть в неведении, — и сказал, что теперь ты можешь узнать, как он оказался в вашем доме.

— Значит, всё что он хотел выяснить, он выяснил? — и не представляла Ия что за поручение мог дать ему отец, но почему-то было невыносимо жаль, что, возможно, она его больше не увидит, если поручение он уже выполнил.

Она знала, что папа недолюбливал Марата. И никогда особо ему не доверял.

Поэтому и настаивал, что работать они будут в одном офисе, все кадровые перестановки будут идти с его ведома. Да и в таком «аквариуме» трудно было что-то утаить от него — основателя обеих компаний и лидера, бесспорный авторитет которого не обсуждался. Что в свою очередь задевало Марата. Но он своё ущемлённое достоинство лечил тем, что нравился он тестю или нет, а стал его зятем и отцом его внучек. И эта родительская ревность естественна. К мужьям своих дочерей он наверняка будет относиться так же. А ещё гордился тем, что живут они с Ией хорошо. Точнее жили…

И о том, что всё стало как-то рушиться именно после папиной смерти, последние полтора года, Ия задумалась совсем недавно. Когда сказала Натэлле Эдуардовне, что на Марата столько всего свалилось, а он ещё от смерти отца не отошёл.

От смерти Ииного отца. Ведь на него резко легло всё — ответственность за бизнес и за семью. Расходы и хлопоты. Неожиданные дыры в бюджете. Но главное — горе, что как бетонной плитой накрыло и маму, и Ию. Это были страшные часы, дни, недели, что перерастали в месяцы.

И, может, другие семьи горе сплачивает, в их семье что-то пошло не так, и они почти потеряли друг друга. Можно даже сказать «потеряли», но Ия ещё цеплялась за это «почти», тем более, что большинство ответов она неожиданно для себя только что получила. Но осталось ещё так много вопросов, ответов на которые у Ии не было.

— Странно, что этот Марко с папиным поручением шёл так долго, — сама себя вырвала из невесёлых дум Ия. — А теперь и совсем исчез.

— Не хочу даже гадать, что поручил ему отец, — решительно встала мама. — Всё, что требовалось от меня, я сделала. Худо ли бедно — сделала. И, надеюсь, об этом не пожалею. Теперь нам осталось только ждать. Так что не забивай себе голову. Поехала я домой. Вечереет, — глянула она в окно. — И кстати о работе: подумай! Мы с Натэллой за девочками присмотрим. Да и девочки уже не маленькие, самостоятельные. И компания отца — твоя, можешь работать по удобному тебе графику: в любое время уезжать, приезжать.

— Я уже подумала, мам. Что бы ни сказал Марат, я выйду на работу. Спасибо тебе, — протянула она руки ещё раз обнять свою старушку. И, крепко прижав к себе, повторила: — Я очень горжусь тобой: ты поступила вовсе не плохо, а правильно, что выполнила папину просьбу.

— Очень надеюсь на это, — вздохнула мама.