Моя и точка!

И этот большой горячий железный член, что туго, ненасытно, яростно вколачивался в неё, заставляя дико взвывать, стонать и извиваться под его напором — было лучшее, что она когда-либо испытывала от близости с мужчиной. И его жадные влажные губы, терзающие, изводящие её своим напором — самый сладкий поцелуй, что когда-либо касался её губ.

Она содрогнулась всем телом, замерев в беззвучном крике, и обрушив на него всю мощь своего оргазма, выгнулась в его руках, когда и его тряхануло, качнуло, взорвало, и содрогнуло всем телом, разряжаясь в неё мучительными благословенными спазмами.

— Луд, — выдохнула Ия, корчась в судорогах. Ревниво, требовательно выжимая из его неподражаемого, безупречного, блестящего члена всё до последней капли.

— Моя, — вжимаясь пальцем в тугое пульсирующее плотное колечко её попки, выдохнул он.

И она дотянулась и сделала то же самое — нашла святая всех святых и жадным уверенным движением благодарно помассировала. И получила в ответ то, чего и не ожидала — ещё один мучительный спазм и стон — страстный, хриплый, отчаянный, непроизвольный и блаженный.

Он замер, упёршись лбом в стену и жадно глотая воздух. И сквозь тонкую ткань её платья сжал острый набухший сосок.

— Ты спала с ним? После меня? — тихо и хрипло спросил он.

Ия отрицательно покачала головой:

— После тебя можешь быть только ты.

Он прижал большой палец к её губам. И она жадно обхватила его, облизала, обсасывая со всех сторон, и отпустила.

— Плохая девочка, — покачал он головой.

— Возвращайся! — прикусила она его палец и отпустила.

— Я и не уходил, — прошептал он и поставил её на ноги. Провёл мокрым пальцем по подбородку, шее и упёрся в яремную ямку. — От тебя невозможно уйти.

Глава 49

Марко долго плескался в раковине, смывая пот, остужая под струёй воды коротко стриженную голову. Потом поменялся с Ией местами, уселся на закрытую крышку унитаза и закурил.

— Тебя оштрафуют, — ткнула она в табличку, что курить запрещено.

Марко усмехнулся, всем своим видом давая понять, что ему плевать, и выпустил дым в потолок.

— Разводись с ним, — задумчиво сказал он.

— Это просьба, предложение, приказ? — удивилась Ия, поправляя волосы, прилипшие к взмокшей шее и перекладывая их на грудь.

— Просто совет.

Но что-то было в его голосе, та самая интонация, не допускающая возражений и непослушания, которую Ия с некоторых пор не выносила. И та незнакомая женщина в ней, что десять минут назад потерпела фиаско, давая мужу последний шанс спасти их брак и пять минут назад по доброй воле и прекрасно осознавая, что делает, со всей душой изменила ему, вдруг снова её удивила.

— Зачем? — спросила она, невозмутимо размазывая по губам помаду. — Таково условие моего отца?

— Нет, — пружинисто, мягко, как большой кот, поднялся Луд. Окурок зашипел, сплющиваясь в лужице воды в раковине, а потом исчез в недрах сливного отверстия. — Он тебя не заслуживает, — Марко провёл пальцем по её голой спине и довольно улыбнулся, когда она вздрогнула.

— А, может, это я его не заслуживаю? — вернула Ия волосы назад, и они мягко накрыли руку Марко. — Это ведь я ему изменяю. Только нет, Луд — провела она пальцем по его губам, — так просто он от меня не отделается.

— Ты что-то задумала? — озадаченно нахмурился он.

— Возможно, — неопределённо пожала Ия плечами, подхватила маленькую сумочку, что лежала на краю раковины и бросила на себя последний взгляд в зеркало. И эта уверенная в себе женщина с блестящими глазами, мягкой грацией натрахавшейся кошки и припухшими бесстыжими губами ей понравилась. — Боюсь, меня ждут.

— Скорее всего, — улыбнулся Луд, — но всё же я выйду первым. — Он приподнял её лицо за подбородок, жарко, жадно, вожделенно выдохнул в губы, но так их и не коснулся. — Это тебе, — вложил что-то в вырез её платья, а потом вышел.

Ия с удивлением достала из декольте пластиковую коробочку с крошечной картой памяти, чутко прислушалась, как затихли в коридоре его уверенные шаги, а потом выглянула. Убедившись, что никого нет, она заторопилась к выходу, на ходу убирая в сумочку карту, и чуть не врезалась в спину Марко, что крепко обнимал какого-то мужчину.

— Дже си, ку̀ча ста̀ра, пѝчка ти ма̀терина? — радостно хлопал он того по спине.

(Примечание автора: "Đe si, kuća stara, pička ti materina?" — говорят при встрече старых друзей. Дословно переводится как «Где ты, старый дом, пизда ты мамина?». Фактически означает «Привет, дружище!»)

И никто из них и внимания не обратил, когда Ия пискнула своё «извините» и постаралась побыстрее пройти.

— Марко, ебем твою фамилию! — радовался встрече собеседник Марко.

(Примечание автора: тоже дружеское, аналогично «Ну ты даёшь!»)