Моя идеальная

Пока еду к месту назначения, бесперебойно проклинаю себя за то, что не сказал ей правду, но я не могу рисковать не только её спокойствием, но и безопасностью.

Возможно, стоило просто проигнорировать сообщение с неизвестного номера, но, учитывая то, что речь в нём шла о моей девочке, я теперь еду на встречу с неизвестным «доброжелателем» и вру невесте, что нам с какого-то хера внезапно стало не хватать денег. Понимал же, что она станет задавать вопросы и поймёт, что что-то не так, но слишком сильно был погружён в невесёлые мысли, чтобы удалось скрыть своё взвинченное состояние.

— Идиот. Что я, блядь, за идиот? — спрашиваю сам у себя, глядя в зеркало заднего вида.

Настя — менталист, а я и без того не могу скрывать от неё свои эмоции. И к чему это всё приведёт?

Прикрываю веки, за которыми появляется её перепуганное лицо, когда спрашивала, что случилось. Я ничего не ответил, потому что язык так и чесался рассказать всё как есть. Тогда бы она или увязалась со мной, или вынудила вообще отказаться от этой идеи.

Блядь, как теперь всё это разруливать?

Сначала выясню, кто и зачем мне писал, а потом расскажу любимой правду, а там будь что будет. Всё равно долго врать я ей не смогу. Нет, если, конечно, натянуть на морду маску непроницаемости и делать вид, что всё в норме, то может и проканает, но я просто не хочу этого делать.

Паркую тачку у какого-то зашкварно-дорого ресторана и, не останавливаясь, пролетаю мимо ошарашенного моим видом метрдотеля. Стопорюсь посреди огромного, сияющего серебром и хрусталём зала, сканируя сидящих за столиками посетителей на предмет знакомых лиц, но никого не узнаю.

— У вас заказано? — раздаётся сбоку голос девушки-официанта.

И как ей, блядь, сказать, что я даже не знаю, кого ищу?

Поворачиваюсь к ней, как мне на плечо ложится чья-то рука.

Резкий разворот. Чёткий взгляд. Зубы в сцепку, когда сталкиваюсь лицом к лицу с мужиком, который больше смахивает на телохранителя из какого-то боевика.

Это что ещё за хрен с горы?

— Артём Северов? — выбивает сухо. Дождавшись моего напряжённого кивка, указывает в сторону вип-зоны. — Пройдёмте со мной. Вас уже ждут.

Без слов иду за мужиком, сжимая в кармане кастет, на всякий случай прихваченный из дома. Бугай тормозит у входа в ограждённую зеркальными стенами кабинку, предназначенную для встреч тет-а-тет, и отходит в сторону, освобождая мне путь и открывая видимость на женщину, сидящую за столом и медленно потягивающую вино.

— Ты?! — выплёвываю зло и уже разворачиваюсь, чтобы свалить, потому что не только не имею ни малейшего желания общаться с ней, но и не вижу в этом никакого смысла.

— Остановись, Артём. Нам есть что с тобой обсудить. — высекает ледяными интонациями.

— Мне нечего с ТОБОЙ обсуждать. — отбиваю холодно, не оборачиваясь.

— Это касается Насти.

— Всё, что касается МОЕЙ невесты, не должно тебя ебать. — выплёвываю сквозь сжатые зубы, всё так же стоя спиной.

Боюсь, что если ещё раз взгляну на неё, то разорву на хрен на части.

— Ей может грозить беда, и я хочу, чтобы она уехала из города.

— Во-первых, Настя никуда не поедет, если сама этого не захочет. Во-вторых, какая на хрен беда?

— Кирилл Должанский.

Только дрогнувший в этот момент голос моей собеседницы вынуждает меня не просто повернуться, но и подойди к столику.

— Как это понимать? — рычу, упираясь ладонями в красную скатерть.

— После того, как ты избил его, а он напал на тебя, на него завели дело.

— Твоими стараниями. — буркаю, сканируя непроницаемое лицо будущей «тёщи».

— Присядь, Артём, и поговорим спокойно.

Сильнее жму кулаки и, скрипя зубами, занимаю место на противоположном от неё диване.

— К чему эти шпионские игры? Почему нельзя было просто вызвать меня на разговор? И какого хера Настя не должна ничего знать? — бомблю, вперивая в женщину яростный взгляд.

— Сбавь тон. Не с подружкой разговариваешь. — отсекает, делая глоток вина.

— Нет, блядь, я разговариваю с женщиной, которая называет себя матерью, но при этом сама топит свою дочь ради грёбанных амбиций.

Её передёргивает как от удара. В глазах появляются одновременно страх и вина, но на то она и адвокат, чтобы держать хорошую мину при плохой игре. Эмоции исчезают так же быстро, как и появились. Лицо ничего не выражает.